И тогда мои письма изменились.
Я не знала, что чувствуют люди, заболевшие раком, но мне был хорошо знаком страх. Я подумала обо всех тех моментах, когда я был напугана событиями, независящими от меня, об историях, которыми я могла бы поделиться с Дэб, если бы мы стали более близкими подругами или если бы у нас было больше времени. Так я начала писать ей свои рассказы. Я писала ей о своем разводе и том, какой неожиданностью он стал для меня. Я писала о том, как меня поймали на воровстве в магазине и о лучшем танцоре, которого я знала, несмотря на то, что у него не было ног. Когда Дэб ответила, что «независимо от того, насколько плохо я себя чувствую, теперь у меня есть то, чего я жду с нетерпением, – это ваши письма», я продолжила писать. Она была слишком больна, чтобы есть, но не так больна, чтобы не читать.
Болезнь Дэб дала мне шанс заглянуть в окно моей жизни, и то, что я увидела, поразило меня. Я увидела чудеса, которые ждали, чтобы я рассказала о них.
Дэб давала читать мои истории друзьям и своей семье, и письма обрели крылья. Через три месяца, сотни людей из семи стран читали письма к Дэб каждый день. Они писали в ответ о том, как боролись со своими жизненными трудностями, не переставая надеяться. Некоторые рассказывали о своих собственных чудесах; другие мечтали о них.
Когда я писала, я была уверена, что мы с Дэб строим мост, который никогда не сможем пересечь. Требуются годы, чтобы обрести доверительные отношения. Мне было ясно, что что-то я получаю и в то же время что-то теряю. Я оказалась на гребне волны, которая разобьется, достигнув берега, но я надеялась, что до тех пор, пока я буду писать, Дэб будет жить. За полгода я написала сто два письма к ней. В течение этих шести месяцев я видела ее только три раза, но за часы, проведенные вместе, между нами возникли узы, над которыми не властно время. Она не хотела думать о том, сколько времени у нее осталось, – вместо этого Дэб сосредоточилась на жизни, составляя планы до последнего вздоха.
Дэб было пятьдесят пять лет, когда она умерла.
Ниже представлены пятьдесят пять писем, одно за каждый год, когда она украшала этот мир своим неповторимым присутствием.
Письма
Настоящая семья
Дорогая Дэб,
– Твой папа – настоящий папа, мам? – Патрик стоял рядом со мной перед раковиной в ванной комнате, размером с наперсток. Он наклонился над тумбочкой и прижался носом к зеркалу.
– Да, это настоящий папа. – Я улыбнулась его отражению, хлопая ресницами, чтобы проверить, хорошо ли держится тушь. Я использовала водостойкую, на тот случай, если меня подкараулят слезы при встрече с ним. – Он мой папа, дорогой. – Мои сыновья знали моих сестер и мою маму, которые навещали нас в Миннесоте в течение многих лет, но они никогда не встречались с моим отцом.
Этой осенью отец решил, что пришло время познакомиться со своими внуками. Майклу и Патрику было одиннадцать и восемь. Они знали только его имя Дональд, то, что друзья в средней школе называли его Даки и что он живет в штате Огайо. Он много раз собирался приехать к нам в гости, но до сих пор не выполнил своего обещания. Письма и открытки, которые я посылала со школьными и семейными фотографиями, были настолько же немногочисленны, насколько мой отец хотел сблизиться со мной. Помимо записи о его новом месте жительства в мою адресную книгу, я тоже не очень старалась развивать отношения с ним. Он был мой настоящий отец, но у нас не было реальных отношений с тех пор, как я ушла из дома в свои двадцать с небольшим. Когда я объявила о его приезде, Майкл и Патрик обрадовались так, словно приближалось Рождество, а не мой отец. У них был дедушка! Им нравилось, что тайный незнакомец, который был мне отцом, неожиданно появляется на нашем пороге.