— Уже меньше двух недель, — уточняю я, кладя ладони на её бедра и с вызовом сжимая пальцы. Такая возможность, как не воспользоваться?

— То есть продлять не будем? — острые ноготки легонько царапают кожу на шее, но сладкое фруктовое дыхание тут же зализывает невидимые ранки. И это капец как возбуждает. 

— Я бы продлил. При условии, что будешь такой же покладистой и сексуальной.

— Значит, оценил мой наряд? Для тебя старалась.

— Оценил. Сама не чувствуешь?

— Чувствую. Отлично чувствую, — Волкова со смешком выпрямляется, прытко соскакивая на соседнее свободное место. — Как жаль, что тебе ничего не светит, правда?

Не разочаровываюсь, потому что ожидал подобного. Но мне всё равно понравилось.

— Не зарекайся. Никогда не знаешь, что ждёт за поворотом.

— Вот неправда. С тобой-то как раз кристально просто: большое обломинго издалека видно, — откровенно веселится она, по-хозяйски закидывая стройные ножки в замшевых сапогах мне на колени. В поле её зрения снова попадает Света, которая никуда не торопится, но знатно приошалела от наглости соперницы. — Милая, ты ещё здесь? Разве не видно? Эта вешалка занята. Поищи другую.

От меня явно ждут подтверждения, на что лишь многозначительно развожу руками, как бы говоря: ну, сама ж видишь. Только тогда Светулёк, обиженно фыркнув, гордо удаляется. 

— Какая-то она тупенькая, — Кристина поудобнее располагается на подушках. Ля, барыня. — Ты по этому критерию себе девушек выбираешь?

— Если так, то ты и себя только что оскорбила.

— Умоляю, — снисходительно фыркает та. — Я тебе оказалась не по зубам, вот ты и слился.

Приспустить царицу на грешную землю к нам, к плебеям? Или позволить и дальше плавать на волнах самомнения? Пожалуй, слегка приземлим. 

— Я слился, потому что не стал связываться с спесивой выскочкой.

— Выскочкой? Я выскочка?

— А кто? Избалованная краля, к которой не знаешь с какой стороны подступиться. Да с твоими запросами шанс был только разве что у марокканского принца без вредных привычек и стремлением жить во имя поклонения своей победительницы. И то. Ты и у него найдёшь, к чему прикопаться.

— Ну да, — дерзко парирует она. — А тебе ведь не хотелось заморачиваться ради разового перепихона.

— Откуда тебе-то знать, чего хотел я? Тебе это было неинтересно. Чего, собственно, ты и не скрывала.

— Что я не скрывала? Что креветки с пивом в провонявшем потом баре — не самое идеальное первое свидание? Или что дверь перед девушкой положено всё же придерживать, а не переть напролом? Или что рыгать за столом дурной тон?

Ух ты, страсти накаляются. Впервые поднимается тема того вечера и, оказывается, у неё столько претензий имеется. А главное, Волкова до сих пор помнит детали. Значит, сильно тогда задело. Значит, смог-таки устроить даме незабываемое времяпровождение.

— А что, нужно было сдерживать? Как ты себе это представляешь? Заткнуть рот тряпочкой и бежать в туалет?

— Хотя бы извиниться. Но твоё воспитание до этого не додумалось.

— Как и твоё. Вести себя как сука тоже, знаешь ли, сомнительное достижение, — скидываю её ноги с себя, поднимаясь с дивана. — Точно не повод для гордости.

Выяснять отношения сидя — не прикольное занятие. Да и ей требуется минутка переварить информацию. Не надо делать из меня конченую мразь. Я не идеален, но и до того ярлыка, который она на меня налепила тоже не дотягиваю. Так что отхожу к распахнутому настежь окну с видом на Питерские крыши. Осенний ветер пробирает до костей, но без него тут вообще дышать было бы нечем.

— А ну повтори, — сердито шипят за спиной. Улыбаюсь в уличную темноту. Быстро она. Готов поспорить, сильно и не размышляла.