Это, наверное, был лучший вариант. Мне надо было подумать и понять, что я чувствую, и что мне делать дальше. Одна часть меня хотела закрыться от людей, спрятаться и малодушно даже помышляла о смерти, вторая желала бороться, спорить и кричать, что жизнь продолжается, и я не имею права опускать руки.

Между тем, вчерашней истерики больше не было, слёзы высохли. Осталась только боль, острая и болезненная, как от пореза бумагой, когда маленькая, но глубокая ранка от простого листа причиняет сильную боль, так и душа сейчас ныла от нестерпимой боли. Я вздохнула и, вернувшись к кровати, аккуратно опустилась на её край. Я должна быть сильной, это ведь не первая смерть в моей жизни…

Отец, бабушка, так же и сейчас: близкий мне человек просто ушёл из моей жизни, оставив заместо себя пустоту и холод… Но я-то жива!

Мне просто надо смириться с тем, что я его больше не увижу. Осознать реальность происходящего, как и то, что беременна…

Я несмело положила руку на живот, пытаясь почувствовать новую жизнь. Как я могла не понять, что жду ребёнка?

И вчера я едва не потеряла её, маленькую жизнь, о которой я и не знала… Чуть не потеряла маленькую частичку Арсена. Как вчера сказал Марк?

«Необходимое чудо»? Наверное, этот ребёнок и правда чудо, и я должна сделать всё, чтобы вчерашнее не повторилось. Я не могу его потерять. Не имею права.

Верный заворочался под одеялом, сдвигаясь с края ближе к центру, расслабляясь и, кажется, начиная отогреваться. Он глубоко вздохнул и, перестав ёрзать, замер на несколько секунд, а потом заводил рукой в поисках меня.

За этим было так забавно наблюдать! Несколько секунд, кажется, он оценивал происходящее.

- Дина! - Марк подскочил на кровати, готовый бросится на поиски. У меня вырвался невесёлый смешок, всё же я была права в том, что он готов в любой момент сорваться в атаку. - Дин? - он с трудом сфокусировал на мне взгляд, всматриваясь в сумрак комнаты. - Всё хорошо? Что-то болит? Тебе плохо?

Я слабо улыбнулась от чувства благодарности к нему. Верный пёс, так он сам себя назвал в новогоднюю ночь… Теперь я была с этим согласна.

Странно, но сейчас, рядом с этим мужчиной, мне было спокойно, то же самое ощущение полной безопасности, почти так же, как было с Арсеном, почти...

Только Арсен вызывал, скорее, зависимость от его присутствия, и теперь я это понимаю, а Марк… он вызывает трепет и ужас, желание его ненавидеть и проклинать, но в то же самое время уверенность, что он меня понимает и защитит…

- Да… Нет, ничего не болит, - голос хрипит, и его почти неслышно. Я откашливаюсь, чтобы повторить, но, кажется, он и так всё слышал, и его плечи расслабляются, он откидывается на подушку.

- Слава всему, - выдыхает Марк, будто и правда это было для него очень важно, и я готова ему верить. Сейчас он единственный, кому я хотя бы могу попытаться поверить…

Верный ненадолго замирает, словно о чём-то думает.

- Как же хочется спать, - с тихим стоном бормочет он, растирая лицо руками, кажется, пытаясь проснуться, после чего смотрит на часы. - Вот же… уже восемь часов, - он кажется разочарованным, - мне надо всё же заняться всеми делами, всё проверить и проследить, а ещё заехать к матери… Я ненадолго… но всё равно мне придётся тебя оставить...- он тяжело вздыхает, и, кажется, совсем не хочет вырываться из сна, но через несколько секунд садится и снова смотрит на меня.

- Тебе, наверное, лучше лечь… Отлежись хотя бы два дня...Тебя никто не будет искать здесь…

- А я могу поехать с тобой? Помочь? Сделать хоть что-то? - сознаться, что я не хочу оставаться одна, как и не хочу видеть сочувствующих, я не могла. Это бы обозначало признать свою слабость и свои страхи.