– Как?… Как это может?… – потихоньку доктор приходил в себя и успокаивался. Вытащив из кармана платок, он стал вытирать глаза. – Вот, как мальчишка расплакался… взрослый дядька… в самом деле, было тяжело наблюдать, как чахнет и умирает собственный сын, ему только исполнилось пятнадцать лет… за какие такие грехи?

– Не думаю, что это за грехи… – зачем-то пробормотал я.

– Что? – доктор посмотрел на меня с недоумением. – Но тогда почему он так мучился?

– Вряд ли кто-то сможет ответить на этот вопрос из ныне живущих… – я отдышался и продолжил, – …но одно я знаю точно, Там, получим ответы на все вопросы… и мы не умираем!

Доктор взял мою поникшую руку и погладил.

– Спасибо, Сережа! Теперь я верю, что встречу его в своё время! – доктор улыбнулся, лишь красные глаза говорили о потрясении.

– Надеюсь, это вы не пристаёте ко мне… я не такой… – с трудом пошутил я, чувствуя, как усталость накрывает меня, – …вы уж позвольте мне тут отлежаться несколько часов… видите ли, я совершенно сейчас не транспортируемый…

– Конечно, Сергей, отдыхайте! Я уж вас оставлю…

А потом я уснул и проспал почти весь день, в кабинет никто не заходил… а может и заходил, кто его знает. Думаю, что если бы прилетел метеорит в этот день, я бы не заметил этого гостя.

Глава 9

Через неделю меня выписали из больницы, и мне некуда было идти. За два года беспрерывного пьянства, я остался без денег от проданного дома, без работы – обратно меня в артель не брали, и без жилья – хозяйка, у которой я снимал комнату, сдала её другим. Я стал бомжом – обычным, довольно таки молодым бездомным, собирающим бутылки и другую гадость, чтобы добыть себе на пропитание. Спал я на улицах, в подъездах, на теплотрассах. Вроде и не запивал сильно, как после смерти матери, но, все равно, дальнейшей цели в жизни – не видел.

После года мытарств по улицам, я оказался, не без помощи очередной пьянки, «рабом» на даче Колчедана. Это был, как модно говорить, «новый русский», предприниматель и директор одного из базаров нашего города. Конечно же, никакого рабства – всё по собственной воле. Мне предоставили на территории фазенды сарай для проживания, еду и каждые три дня бутылку водки, а за это я делал всё! Копал, убирал, ремонтировал и строил.

Колчедана я называл Анатолий Васильевич, его кличка была ещё и фамилией, ничего общего с пиритом и рудой. Возраста он был среднего, лет сорока, крепкого телосложения, но невысокого роста и с залысиной на затылке. Нрава вспыльчивого, за словом в карман не лез, так же как и за кулаком. Несколько раз от него получал в глаз, в основном по ерунде, ну там кирпичи долго на поддон складывал или после того, как промёл бетонную тропу между яблонями, попалось несколько листочков. Получал за дело, то в левый глаз, то в правый – равномерно и поочерёдно, в шахматном порядке.

У Колчедана была жена, лет на десять моложе его, стройная такая дамочка, с довольно крупной и высокой грудью. На голову выше своего мужа и всегда в тёмных очках. Слава богу, она меня не била, но думаю с моим «высоким» самомнением, она вполне бы могла это делать без страха. Если на то пошло, то я для неё был букашкой или привидением, и она просто не обращала на меня внимания. Когда попадался на её пути, она не останавливаясь, шла вперед, как будто я фантом или ничто. Приходилось, как козявке, отскакивать в сторону, с её пути. Она была холодной красавицей, не реагирующая на окружающий мир. И только при виде своей дочери, Лизы, она оживала и становилась настоящей матерью, со всеми этими сопливыми сюсюканьями.