Ему тогда только исполнилось тридцать.

Когда я узнал об этом, то позвонил его сестре Мэри и спросил, был ли Пэт пьян, когда совершил самоубийство. Она ответила, что у него в крови ничего не нашли: он был абсолютно трезв и сделал свой осознанный выбор.

В середине зимы 1966 года, когда я откинулся из тюрьмы. Какой же на улице был холод! Охранники пожалели меня и дали старую, воняющую рвотой куртку. Потом достали пакет с моими вещами и положили на стол. Бумажник, ключи, сигареты. Помню, как задумался, каково это – получить назад свои вещи через тридцать лет, будто это временная капсула из параллельной вселенной? Я подписал несколько бумаг, охранники отперли дверь, открыли ворота с колючей проволокой, и я вышел на улицу.

Я был свободным человеком, умудрился пережить тюремное заключение, меня не поимели в задницу и не избили до полусмерти.

Так почему же мне было так чертовски грустно?

Тук-тук.

Я просунул голову между штор в гостиной и увидел стоящего у двери парня с большим носом, длинными волосами и усами. Он был похож на нечто среднее между Гаем Фоксом и Иисусом из Назарета. А это что, пара…? Черт меня дери, да. Он был в бархатных штанах.

– ДЖОН! Открой дверь!

Своими криком мама могла разбудить половину астонского кладбища. С тех пор, как я вышел, она без устали пилила мне мозги. Каждые две секунды я слышал: «Джон, сделай то, Джон, сделай это». Но я не хотел сломя голову нестись открывать дверь. Мне нужно было собраться с мыслями и взять себя в руки. Этот парень выглядел серьезно.

Вдруг что-то важное.

Тук-тук.

– ДЖОН ОСБОРН! ОТКРОЙ ЧЕРТОВУ…

– Открываю! – Я протопал по коридору, отодвинул защелку на двери и дернул за ручку.

– Ты… Оззи Зиг? – спросил Гай Фокс с сильным бирмингемским акцентом.

– А кто спрашивает? – поинтересовался я, скрестив руки.

– Терри Батлер, – ответил он. – Я по объявлению.

Как раз то, что я мечтал услышать. По правде говоря, я долго ждал этого момента. Я мечтал о нем. Я его себе представлял. Я разыгрывал сам с собой воображаемые диалоги. Когда-нибудь, думал я, люди будут писать статьи в газетах о моем объявлении на окне магазина «Ringway Music» и утверждать, что это был поворотный момент в жизни Джона Майкла Осборна, который раньше работал настройщиком автомобильных клаксонов. «Расскажите мне, мистер Осборн, – спросит меня Робин Дей на «BBC», – когда вы росли в Астоне, вы думали, что простое объявление на окне музыкального магазина приведет к тому, что вы станете пятым участником группы The Beatles, а ваша сестра Айрис выйдет замуж за Пола Маккартни?» – а я отвечу: «Да ни в жизнь, Робин, ни в жизнь».

Это было чертовски классное объявление. «OZZY ZIG NEEDS GIG»[9], – говорилось в нем большими буквами, написанными фломастером. Внизу я подписал: «Опытный фронтмен со своей акустической системой и усилителем», – и адрес (Лодж-роуд, 14), по которому меня можно найти с шести до девяти вечером по будням. Если только в это время я не в пабе и не выклянчиваю у кого-нибудь выпивку. Или на катке «Silver Blades». Или еще где-нибудь.

Телефона в те времена у нас не было.

Даже не спрашивайте, откуда взялось «Зиг» в прозвище «Оззи Зиг». Просто в один прекрасный день пришло в голову. Выйдя из тюрьмы, я всё время придумывал новые способы раскрутки в качестве вокалиста. Вероятность, что у меня получится, была один к миллиону – и это оптимистичный прогноз. Но меня устроило бы все, что угодно, лишь бы избежать судьбы Гарри с его золотыми часами. Кроме того, такие группы как Move, Traffic и Moody Blues доказали, что, для того, чтобы добиться успеха, необязательно быть родом из Ливерпуля. Говорили, что стиль brumbeat станет новой силой после merseybeat.