Затем все с такой же беззаботностью королева распечатала с полдюжины записок, писем и прошений и разбросала их по перине.

– Ну так что же? – подняв голову, спросила она у короля.

– Благодарю вас, сударыня, – ответил тот первой камеристке.

Г-жа де Мизери удалилась.

– Простите, государь, не проясните ли вы для меня один вопрос? – обратилась королева к супругу.

– Какой вопрос, сударыня?

– Свободна ли я принимать или не принимать графа Прованского?

– О, совершенно свободны, сударыня, но…

– Но его остроумие меня утомляет, что ж поделать? К тому же он меня не любит, впрочем, я плачу ему той же монетой. Я ожидала его неприятного визита и легла в восемь часов, чтобы иметь возможность его не принять. Что вы имеете против этого, государь?

– Ничего, ничего.

– Можно подумать, что вы меня в чем-то подозреваете.

– Но…

– Что – но?

– Но мне казалось, что вы вчера были в Париже.

– В котором часу?

– Когда вы сделали вид, что легли спать.

– Разумеется, я была в Париже. Но разве оттуда нельзя вернуться?

– Можно, можно. Все зависит оттого, в котором часу.

– Ах, так вы хотите знать точное время моего возвращения из Парижа?

– Вот-вот.

– Нет ничего проще, государь.

И королева позвала:

– Госпожа де Мизери!

Камеристка снова появилась в спальне.

– Скажите, госпожа де Мизери: в котором часу я вернулась вчера из Парижа? – спросила королева.

– Примерно в восемь, ваше величество.

– Я так не думаю, – возразил король. – Вы, должно быть, ошиблись, госпожа де Мизери, пойдите проверьте.

Камеристка, прямая и бесстрастная, повернулась к двери.

– Госпожа Дюваль! – позвала она.

– Да, сударыня? – послышался голос.

– В котором часу ее величество вернулась вчера вечером из Парижа?

– Было около восьми, – ответила вторая камеристка.

– Вы, наверное, ошиблись, госпожа Дюваль, – сказала г-жа де Мизери.

Г-жа Дюваль выглянула из окна прихожей и крикнула.

– Лоран!

– Кто такой этот Лоран? – полюбопытствовал король.

– Привратник, стоявший у двери, через которую вернулась вчера ее величество.

– Лоран, – продолжала г-жа Дюваль, – в котором часу вернулась вчера ее величество?

– Примерно в восемь, – ответил привратник с террасы.

Король опустил голову.

Людовику XVI было стыдно, но он всеми силами пытался не показать вида.

Однако королева, вместо того чтобы праздновать одержанную победу, лишь холодно осведомилась:

– Что вы хотели бы узнать еще, государь?

– О нет, ничего! – воскликнул король, сжимая руки супруги.

– Однако…

– Извините меня, сударыня, я не знаю, что это взбрело мне в голову. Вы видите мою радость? Она так же велика, как и мое раскаяние. Вы ведь на меня больше не сердитесь, правда? Ну, перестаньте же дуться! Я в отчаянии, слово дворянина!

Королева выдернула свою руку из ладоней короля.

– Что вы делаете, сударыня? – удивился Людовик.

– Государь, – отчеканила Мария Антуанетта, – королева Франции не лжет!

– И что же? – спросил озадаченный король.

– Я должна вам сказать, что не вернулась вчера в восемь вечера.

Изумленный король отпрянул.

– Я хочу вам сообщить, – столь же хладнокровно продолжала королева, – что вернулась только в шесть утра.

– Сударыня!..

– И что если бы не господин граф д'Артуа, который предложил мне приют и из жалости поместил у себя в доме, я осталась бы у двери, словно какая-нибудь нищенка.

– Ах, так, значит, вы не вернулись? – мрачно проговорил король. – Выходит, я был прав?

– Государь, прошу извинить, но из сказанного мною вы делаете вывод, как математик, а не как учтивый кавалер.

– В чем же это выражается, сударыня?

– А вот в чем. Чтобы проверить, когда я вернулась, вам нужно было не запирать двери и отдавать приказ никого не пускать, а просто прийти ко мне и спросить: «В котором часу вы вернулись, сударыня?»