Вечером, пока еще не стемнело, я вынес на террасу удочки, проверил лески и катушки и, убедившись, что все готово для утренней рыбалки, пошел накопать червей, а заодно заранее выбрать местечко, где завтра буду рыбачить.

Берег весь зарос камышом и низенькими худенькими ивами. Но здесь они хотя бы были живыми, с листочками. Не то что там, вдалеке. По самому берегу стелились странного вида растения: тонкие, словно волос, они напоминали черную леску, казавшуюся прочной. Я потянул один из «волосков» и убедился: тот был тугим и тягучим. Чудные какие-то водоросли.

Подняв голову, я вздрогнул. Голые стволы деревьев в сгустившихся сумерках показались мне костлявыми руками покойников, а их тонюсенькие сухие ветки походили на искривленные артритом пальцы стариков. Когда с одного из таких «пальцев» сорвалось что-то черное и метнулось ко мне, я глухо выдохнул и отпрянул. Споткнувшись, я упал и, уже лежа, увидел, как тень проскользнула над самой поверхностью воды и, сделав круг, понеслась к другому берегу. Слава богу, последних лучей заходящего солнца хватило, чтобы разглядеть: тенью этой оказалась всего лишь крупная черная ворона.

– Ну и фантазия у тебя, Решетников, – рассмеялся я и вдруг подумал: может, да ну эти бестселлеры про постапокалипсис и сталкеров? Может, взять да и написать какую-нибудь страшную историю? Вот, например, про эту глушь.

Ночью мне снилось, будто я лежу на дне озера, а надо мной мелькают черные тени. Они кружат, то приближаясь, то удаляясь. Сквозь толщу воды доносится едва уловимый голос: «Андрей, Андрей, приходи ко мне порыбачить». Костлявые белые руки мертвецов тянутся ко мне, ползут по илистому дну, хватают за штаны, рубаху, волосы. Приковывают, вдавливают, тащат в разные стороны. Я пытаюсь отмахнуться, скинуть их с себя, но движения в воде получаются скованными. Чем больше я сопротивляюсь, тем сильнее становится хватка костлявых чудовищ, тем более зловещим делается их шепот:

– Ты наш! Ты наш! Ты наш-ш-ш…

Дернувшись и вскрикнув, я проснулся. Вокруг моих ног опуталось одеяло. Оно так сильно обкрутило мои лодыжки, что я почти не мог пошевелиться. Чертыхнувшись, я расправил одеяло и встал. Подошел к окну. В комнате стояла неимоверная духота, и я приоткрыл оконную створку. Снаружи в листве деревьев шумел ветер. Мне показалось, что от озера к дому движется какая-то густая тень. Ее контуры были размыты, но чем ярче вставала луна, тем непрогляднее становилась тень. Она будто поглощала воздух вокруг себя, заставляя природу замереть в предчувствии неумолимо наступающего ужаса. Вот тень стала больше и начала поднимать голову. Откуда-то издалека донесся шепот, в котором я расслышал свое имя.

Волосы на затылке встали дыбом. В страхе я закрыл окно и задвинул штору. Мне показалось, что с той стороны что-то глухо ударилось о стекло и, отскочив, покатилось по деревянному настилу террасы.

Больше в ту ночь мне ничего не снилось, а наутро я посмеялся над своими страхами.

Выйдя на террасу, я потянулся и вдохнул полной грудью. Свежий ветерок приятно холодил кожу. Небо было безоблачным. В ветках деревьев, что росли неподалеку, птицы устроили утреннюю перекличку и пели на разные голоса.

– Чудесный денек для рыбалки, – решил я и развернулся, собираясь отправиться к уличному умывальнику, чтобы совершить утренние процедуры.

Под ботинком что-то хрустнуло. Я отступил и увидел, что раздавил ракушку. Я нагнулся и поднял ее. Раковина величиной чуть меньше ладони треснула пополам. Откуда ей взяться здесь, на террасе? Из озера? Я не был уверен, что в этом озере водились моллюски. Даже если водились, как перловица попала сюда?