Адональсиум-Однажды-Вспомнит-О-Наших-Бедах ушел разбираться со связанной Элегией, а Ребека толкнула дверь в дальнем конце прихожей, и вскоре Скиталец вошел в светлый коридор. Резкий перепад освещенности на мгновение ослепил его, хотя на самом деле электрические лампы на потолке горели довольно тускло.

Окон здесь, разумеется, не было. Прихожая служила световым шлюзом, чтобы свет из внутренних помещений не проникал наружу и не демаскировал движущиеся в темноте корабли. Сразу бросалось в глаза, что перегородка между шлюзом и основным помещением сделана из дерева, а не из металла, как пол и потолок. Похоже, свежая пристройка.

Да, эти люди, прячущиеся в облачной тьме, почти наверняка подались в бега совсем недавно.

Скиталец шагал по коридору вслед за остальными. От него не укрылось, что Пыл напряженно следит за ним и держит руку в кармане, видимо готовый в любой момент активировать замораживающие наручи. Втроем они прошли через дверь в дальнем конце коридора. Скитальцу не терпелось увидеть тех, кого здесь называли Высшим Благом.

Его глазам предстали три пожилые женщины.

Старухи? Совсем не так интересно, как он надеялся. Хотя… вдруг одна из них в действительности дракон?

По поведению спутников Скиталец заключил, что эти женщины здесь главные, хотя ничто в их одежде не указывало на высокий статус: такие же черные платья и перчатки, как у всех. И шляпы. Даже в помещении. Самая коренастая – светлокожая, у остальных двух кожа более привычного темного оттенка.

Все три дамы, сидя за столом, слушали доклад кареглазого здоровяка с черной бородищей, из которой вышел бы отменный сад, если б ее правильно подстричь. Он напомнил Скитальцу одного из его кузенов. На руке сквозь прожженную куртку виднелась поверхностная рана – явно след от взрыва. Еще один участник спасательной операции.

– Уверенность, – обратилась Ребека к голубоглазой женщине, самой рослой из трех.

– Отзывчивость. – Это адресовалось невысокой и хрупкой на вид желтоглазой даме.

– Вдумчивость. – Последней была та самая светлокожая и коренастая, в серо-зеленой шали под цвет глаз, с черными – наверняка крашеными – волосами, убранными в узел на макушке.

Ребека вежливо склонила голову перед каждой и продолжила:

– Я привезла сестру.

– Да, нам уже сообщили, – сказала Вдумчивость, потирая подбородок. – Кажется, тебе велели не совершать столь необдуманных поступков.

– Велели.

– И в процессе ты потеряла брата, – подхватила Уверенность. – Погубить одного близкого, чтобы спасти другого?

– Мы не могли… – начала Ребека.

Но тут низкорослая Отзывчивость поднялась из-за стола. Нетвердой походкой она приблизилась к девушке и обняла ее.

Та опустила голову, отчего выбившиеся из прически пряди упали на лицо, и прижалась к женщине.

Повисла тишина. Наверное, это выглядело трогательно. Но Скитальца больше заинтересовал стоявший на столе чайник, из которого он, подтащив поближе стул и усевшись, наполнил чашку. С насквозь промокшей одежды капала вода.

Чай оказался холодным, но в остальном был неплох. Разве что слишком сладок на вкус Скитальца.

Все присутствующие уставились на чужака, а тот откинулся на спинку стула и водрузил ноги в сапогах на стол.

Бородач спихнул их на пол.

– Это кем же надо быть, чтобы иметь такие дурные манеры? – вопросил он.

Скиталец встал, и бородач стушевался. Считавшийся в родном мире невысоким, здесь Скиталец на добрых полфута превосходил любого из присутствующих. Сквозь прорехи в одежде хорошо просматривались мускулы, развитые суровыми тренировками, а не просто полученные благодаря инвеституре.