Но на пороге гостиной обнаружился всего лишь сэр Чарльз. Жилет из пюсовой[3] парчи грозил вот-вот разойтись на его внушительном животе.
– Ох ты ж, мои хорошие! – Достопочтенный сэр с неприкрытым удовольствием огляделся по сторонам. – Мы ждем гостей?
– Мистер Дюнкерк сообщил, что почтит нас своим присутствием сегодня во второй половине дня, – ответила Мелоди.
– В самом деле? – недоуменно переспросил сэр Чарльз. – Но я видел его буквально пятнадцать минут назад: он проехал через наше поле вместе с Фитцкэмеронами, и вид у них всех был точно такой, будто они отправляются на охоту. Ты уверена, что правильно поняла его намерения?
– Он обозначил их совершенно четко, – тут же скисла Мелоди, – но, по всей видимости, он предпочел провести этот день в компании леди, а не фермерской дочки.
Она бросилась из комнаты вон. Джейн поморщилась.
– Небеса всемилостивые, что творится с этим ребенком? – Сэр Чарльз оглянулся на старшую дочь, недоуменно подняв брови. – Неужели она полагает, что вся округа должна водить вокруг нее хороводы?
– Она молода, и… – Джейн помедлила, прикидывая, как бы изящнее описать словами возможную сестрицыну нескромность. Однако Мелоди не посвящала ее в свои секреты, к тому же Джейн опасалась за ее душевное состояние, а потому решилась добавить: – Боюсь, что в ее сердце могла зародиться некоторая привязанность к мистеру Дюнкерку.
– И он ответил на эту привязанность?
– Понятия не имею. – Джейн принялась теребить пояс платья. – Но во всех известных мне эпизодах его поведение оставалось безупречным.
Сэр Чарльз кивнул, явственно довольный этим заявлением.
– Что ж, значит, будем надеяться, что Мелоди никак не опозорится до тех пор, пока эта блажь не покинет ее голову.
В этот момент хлопнула входная дверь. Джейн поспешила к окну: Мелоди решительно шагала через лужайку, направляясь к полям, лежащим между усадьбой Эллсвортов и Бэнбри-мэнор. У Джейн перехватило дыхание.
– Боюсь, именно это она и намеревается сделать.
Отец выглянул через ее плечо.
– Пойду-ка я поймаю ее, пока она не испортила то доброе мнение, которое сложилось о ней у наших соседей.
Джейн кивнула, хотя ей очень хотелось попросить отца позволить Мелоди сделать то, что та собиралась, – пусть уж эта упрямица опростоволосится как следует. Рациональная часть разума Джейн понимала: это не Мелоди мешает мистеру Дюнкерку обратить внимание на нее саму – просто Джейн была слишком некрасива и слишком скромна, чтобы вызвать интерес у него, да и у любого другого джентльмена.
С этой мыслью она снова устроилась за фортепиано, отвязала нить, скрученную вокруг, заставляя тихую музыку умолкнуть. И заиграла сама, негромко, полностью растворяясь в мелодии.
Ее пальцы танцевали по эбеновым и костяным клавишам, касались тонких нитей чар, цепляющихся за их поверхность. И вокруг Джейн забурлили волны цвета, откликаясь на звуки музыки, и голова снова начала кружиться, как это всегда бывало при излишке чар, но это головокружение приятно отвлекало от всех беспокойных мыслей.
Когда открылась входная дверь, Джейн не стала поднимать глаз от клавиш: ей совершенно не хотелось ни разговаривать с Мелоди, ни утешать ее. Хотя это было не совсем справедливо – Мелоди ведь понятия не имела, как ее поступок сказался на душевном состоянии сестры.
Доиграв композицию, она подняла глаза, и переливы цвета, окружавшие ее, померкли.
А на пороге гостиной стоял мистер Дюнкерк, и его лицо выражало искреннее удивление.
– Прошу прощения, мисс Эллсворт. Я предупреждал вашу сестру, что загляну, но явился чуть позже, чем намеревался.