И всё бы ничего, да только в самый ответственный момент советские и немецкие солдаты неожиданно объединились и устроили сварогам самый настоящий ад. В основном «северным», но и «южным» рикошетом тоже досталось.

Так вот, будь среди группы захвата хотя бы один военный, тот ад переживший, он наверняка постарался бы объяснить, до чего опасно недооценивать людей. Но таковых, как было уже сказано, не нашлось. Сам же Карсс Оргом, придумавший, разработавший и осуществивший ту давнюю операцию по умыканию русских и немцев с Земли и затем расхлёбывавший заварившуюся кашу полной ложкой, донести до спецназа эту мысль во всей полноте не мог. По той простой причине, что не считался своим. Да и с какой стати? В контрразведке Везунчик никогда не служил. Вообще не был военным. Начинал карьеру младшим советником Первого министра двора, затем с помощью им же спровоцированных обстоятельств близко сошёлся с принцессой Станой и женился на ней. Когда жена естественным путём из принцессы превратилась в Императрицу Стану Вторую, он, Карсс Оргом, таким же совершенно естественным путём стал её Волей и Словом. Уважаемый сварог, конечно, чего там. И умён, говорят, и даже местами справедлив. Не трус. Но не настоящий мужик по-любому. Настоящий мужик – глава семьи и сам решает все свои проблемы. А отними у этого тыл, а заодно и фронт, в лице Императрицы (Да здравствует Императрица Стана Вторая! Да здравствует Империя Севера!), что он сможет? Да ничего! Некоторые (их было заметное меньшинство) резонно отвечали, что если у настоящего мужика отнять хорошую жену, то он, пожалуй, тоже мало что сможет. Во всяком случае, поначалу, пока не притерпится к новому положению. Но резонных не слушали.

Поэтому, когда группа спецназовцев из четырёх сварогов (одна из нескольких, посланная на захват и контроль центрального ствола) чуть ли не нос к носу столкнулась с Александром Велгой и Олей Ефремовой, открыть огонь первым успел Велга. Он вообще не задавал себе вопроса, убивать ли ему сварогов сразу или сначала фамилию спросить. Ответ сидел в подкорке – убивать. А Оля, хорошо осознавшая приказ стрелять во всё, что шевелится, от него не отстала.

Разбираться с тем, кого убили, а кого нет, они не стали – прыгнули в первый же скоростной лифт и помчались вниз. Уже здесь, на минус втором уровне, вовремя оказались возле зоны «Нуль-Т», и Велга заметил горящий зелёным индикатор, означающий, что кто-то собрался телепортироваться.

– Готовься! – скомандовал, вскидывая к плечу автомат и опускаясь на колено.

Ольга немедленно последовала его примеру.

Как в воду смотрел лейтенант – разведчик Великой Отечественной. Загудело едва слышно, замерцало радужно поле «Нуль-Т» переброса, и в тот же момент на круглой площадке возникли три мужские фигуры. Свароги в полном боевом.

Если первая группа хоть как-то отреагировала, столкнувшись с Велгой и Ефремовой фактически во встречном бою (двое из четверых, уже скошенные пулями и плазменными зарядами, выстрелили в ответ, и один даже слегка зацепил Велге плечо), то эта троица не успела вообще ничего.

– Огонь! – скомандовал Велга, одновременно нажимая на спусковой крючок.

Оля уже стреляла.

Грохот, треск разрядов, звон пустых гильз по полу, и вот уже все трое лежат посреди металлического круга зоны «Нуль-Т» кровавой мёртвой кучей, воняющей палёным мясом.

А ещё через десять минут они, более никем и ничем не задержанные, добежали до дверей, ведущих в ангар № 17.

…Маша Князь в эту чёрную ночь была с Хельмутом, и её убили, когда они с Дитцем почти добежали до центрального ствола. Целились в Хельмута, а попали в Машу. Но не потому, что промахнулись. Дитц как раз обернулся на бегу и успел снять выстрелом из плазменной винтовки неосторожно высунувшего из-за угла сворога. Снял вовремя, тот как раз прицелился им в спину. В этот момент в коридор впереди выскочили ещё двое. Дитц их никак не мог видеть. В самом удачном случае заметил бы через секунду, повернувшись. Слишком поздно. И стрелять в них Маше тоже было поздно, потому что они уже, можно сказать, стреляли. Плазменный убийственный огонь ещё не вырвался из стволов, но пальцы уже вдавили клавиши боевых спусков до упора. Единственное, что оставалось Маше – шагнуть вправо, закрывая собой обер-лейтенанта Хельмута Дитца. Если бы нашёлся кто-то, кто мог спросить: «Маша, зачем ты это делаешь?», она вряд ли сумела бы ответить на вопрос. Зачем? Ответ не в словах – в поступке. Вот она и поступила. Хельмут обернулся ровно в тот момент, когда две, предназначенные ему молнии, вонзились Маше в грудь, забирая её из этой жизни и даруя жизнь вечную.