Действительно, «Волга» мчалась уверенно, расстояние от преследователя увеличивалось. Я отключил все огни. Асфальт впереди неимоверно почернел.

И вдруг, резкий сигнал клаксона и пронзительный визг тормозов. Очередной перекресток. Слева, крутясь на асфальте, на меня несется неуправляемое такси! От заблокированных шин идет дым.

Нога инстинктивно давит педаль тормоза. «Волгу» заносит. Сашка сваливается с сиденья и страшно ругается. В метре от себя я вижу перепуганное лицо усатого таксиста. Его машина остановилась чуть-чуть не коснувшись моей.

А сзади упрямо приближается красно-желтая мигалка. Я вновь набираю скорость. Потные руки вцепились в скользкий руль, глаза напряженно ждут встречи с новым перекрестком. Только бы проскочить! В зеркале заднего вида всплывает вихрастый затылок друга:

– Повезло! – это он про такси.

Мы вспарываем очередной перекресток. Преследователь несколько сбавляет ход.

– Опять оторвались! – радуется Евтушенко и командует: – Сворачивай! И я выкину труп!

«Куда?», – прикидываю я, посматривая по сторонам. Вот темный поворот. Я жму на тормоз, переключаю передачи. Руки готовы рвануть руль вправо. Глаза выхватывают в зеркале мигалку сзади. Но что это?

Машина погони сворачивает налево.

Я останавливаю автомобиль. Затылок откидывается на подголовник.

– Ты что?! – кричит на ухо Сашка.

– Это была «Скорая помощь», – выдохнул я и прикрыл глаза.

По вискам бьют молоточки, сердце медленно восстанавливает прежний ритм. Мы стоим на пустой улице. Сашка ерзает на заднем сиденье, я все еще слышу его отчаянное: «Заложила»!

– Ты почему подумал про нее так плохо? – спрашиваю я.

– Я ее совсем не знаю.

– Но ты же ее видел! – я резко повернулся. Глаза ловят стекла очков лучшего друга. Я кричу ему в лицо: – Она не может обмануть!

– А зачем же ты рванул, как угорелый?

– Я? Ты крикнул, гони!

– Ты сам перепугался! У тебя разве не закралось сомнение?

Мы отводим глаза. Молчим и тяжело дышим. В салоне сгущается неприязнь. Только трупу все равно. Он свалился на сиденье, будто уснул.

– Нет. Я в ней не сомневаюсь. – Слова выдавливаются тяжело. Я хмуро себя убеждаю.

Глаза тупо смотрят сквозь лобовое стекло. Впереди обшарпанная остановка. Лавочка. Рядом никого. Рука включает первую передачу. Шуршат шины. Они совсем новые и шуршат особенно звучно. Я торможу напротив остановки. Ни слова не говоря, мы вытаскиваем тело. Два метра до скамьи по открытому пространству кажутся мучительно долгими. Сваливаем тело на лавку. В выпученных глазах Андрея сухо отражается желтый свет фонаря. Мои пальцы прикрывают веки, так он больше похож на пьяного. Торопливо возвращаемся в машину. Друг на друга не смотрим. Сашка рядом на переднем сиденье.

«Волга» плутает по ночным улицам. Я сбился с дороги и долго ищу общежитие. Наконец, нахожу. Останавливаюсь с угла здания.

– Залезай обратно через окно, чтобы вахтер не заметил, – тихо говорю я, глядя на руль.

Это первые слова после нашего спора.

– А ты куда? – тихо спрашивает Сашка.

– Надо машину вернуть Глебовой.

Отрывается дверца. Свежий воздух приятно бодрит. Сашка свешивает ноги, наклоняется. Я гляжу на его затылок. Неожиданно он оборачивается и улыбается:

– Как ее зовут?

– Евгения… Женя, – мои губы непроизвольно растягиваются в улыбку.

– Она красивая, – он уже высовывается наружу, но вновь поворачивается и озорно кричит: – Но слишком худая для меня! Таких – только ты любишь!

Его раскрытая ладонь летит навстречу моей. Дружный хлопок. На душе теплеет.

Десять минут назад я чуть было не потерял друга.

По ночному городу я ехал не спеша. Слишком много эмоций за последние два часа прошло бурлящей рекой сквозь меня. Поток событий успокоился. Напряжение растворилось, волнение улетучилось, в осадке – ил усталости, по берегам – пустота.