— Я вернусь только при одном условии, — говорю. — Ты будешь держать свои руки на руле.

— Естественно, дорогая, — усмехается. — Когда мы поедем, мои руки обязательно будут на руле, иначе как мне его поворачивать?

— Не только когда мы поедем. А всегда, как только я сяду. И я тебе не дорогая!

— А я тебе не идиот. Ты вернёшься без всяких условий. Потому что у тебя нет выбора.

— Но я не хочу, чтобы ты меня лапал, слышишь?! — кричу. — У меня жених есть, вот!

Демонстрирую ему безымянный палец. Жаль, что эти кольца не носят на среднем.

— Ага, видел-видел, вначале даже принял за кастет. Таким булыжником отбиваться можно, так что не знаю, чего ты испугалась. За ношение холодного оружия на улицах не штрафовали ещё?

— Думаешь, очень остроумный?

— Надеюсь на это, — улыбается. — Ты, если что, сразу фамилию говори — должны отпустить.

— Ха! Чью? Александра Ивановича?[1]

— Свою. И менять не рекомендую.

— Моя фамилия Ба-же-но-ва!

— Ну всё, Баженова, ты напросилась на штрафы, — спрыгивает с гидроцикла в мою сторону.

Разворачиваюсь и пытаюсь быстро уплыть. Но он достигает меня за секунды. Обхватывает под пояс и тянет на себя.

Спиной прижата к его груди, попой касаюсь резинки на его шортах. Мне не по себе. Слишком близко. Нечем дышать.

— Пусти! — кричу. — Не смей меня трогать!

— Где нельзя тебя трогать? — крепко держит одной рукой вокруг талии, а второй начинает нагло блуждать по телу. — Здесь нельзя тебя трогать?

Ведёт ладонью вверх по бедру. Вцепляюсь ему в руку, но остановить этот прущий на пролом бульдозер, моих сил не хватает. Свожу ноги вместе, зажимая между ними его ладонь. Она выскальзывает оттуда и сразу же ложится мне на попу.

— Или здесь нельзя тебя трогать? — чуть сдавливает ягодицу, просовывая один палец под резинку трусиков.

Моё тело моментально реагирует на эти наглые прикосновения, словно два года только их и ждало. Кожа под его ладонью горит благодатным огнём, а внутри рассыпаются блаженные фейерверки. Мне кажется, я издаю звуки, похожие на скулёж.

— Или, может быть, здесь нельзя тебя трогать? — убирает руку с попы, и я замираю, ожидая, куда она теперь приземлится…

Грудь. Ну, конечно же, грудь. Прерывисто вдыхаю воздух. Даже сквозь плотную ткань купальника чувствую, как торчащий сосок упирается в огрубевшие от тренировок подушечки его ладони. Сжимает.

Зудит по всему телу. С силой свожу ноги вместе. Пытка. Сладострастная пытка. Ногтями впиваюсь в его руку, что нагло устроилась у меня на груди. Скорее для имитации сопротивления, ведь знаю, что он не отступится, пока не получит то, что хочет. И сила моих слабых рук, как и острота тупых ногтей его не остановят. Я как мошка против великана. Остаётся понять, чего хочет великан и как далеко он зайдёт.

Антон зубами тянет за верёвочку купальника, распуская бантик на шее.

— Пожалуйста, не надо… — пищу.

— Как твоя фамилия? — тихо спрашивает.

— Ба… — останавливаюсь и сглатываю, так как вторая его рука ползёт под резинку трусиков. — Ле… Лебедева я.

— Уверена?

— Да. Пока Лебедева.

— Пока меня это устроит, — он убирает свои наглые лапищи.

Вздыхаю с облегчением. Не хочу казаться… не хочу быть такой слабой, но когда он меня трогает, самообладание куда-то испаряется.

Отплываю подальше и разворачиваюсь. Смотрю в пожирающие меня хитрые глаза. Что же ты задумал, Лебедев? Права Полина, ты явно открыл охоту. Только не на кого-то на острове, а на меня.

— Нравлюсь? — вдруг спрашивает.

— Когда-то нравился. Уже нет.

— А глаз сейчас не сводишь.

— Я просто пытаюсь предугадать твои дальнейшие действия.

— Зачем?