Я клял себя последними словами за тот поцелуй. Он оказался наркотиком, подсаживающим с первой же дозы. Хотелось ещё и ещё. Ломка была невыносимой.

Зина и тётушка не лезли ко мне, когда я всё-таки приползал домой (а по иному моё возвращение после трудового дня, продолженного в спортзале и додзё, назвать нельзя). Они шарахались от моего рычания – хорошо помнили тот разговор, когда мне пришлось отпустить Маресюк и рвануть назад по Зининому звонку. И сказала ведь она тогда совсем немного, только лишь: «Серафиме Тимофеевне плохо. Наверное, сердце…»

Тётя часто манипулировала своим слабым здоровьем, как чуть что – хватаясь за грудь и начиная задыхаться. Вот только проверять – очередная ли это игра или ей подурнело на самом деле и может закончиться фатально – я не собирался. Поэтому и помчался назад, прекрасно осознавая, что Маресюк, в том состоянии, в каком я её оставил – обязательно нарвётся на… приключения для своей прелестной попки. Ну что ж – поделом! Кажется, ей нужно получить пару-тройку затрещин от жизни, чтобы в рыжей головушке, наконец, стали роиться и здравые мысли. Так уговаривал себя, пока ехал назад. Помогало, если честно, хреново. Потому что упрямо скреблась мысль: «А как ты ей потом в глаза смотреть будешь, если с ней что-то случиться?»

У дверей дома меня встречал Вениамин. Он у меня тот ещё сексист, и женское общество угнетает его. Поэтому, в моё отсутствие, он старается проводить как можно меньше времени дома.

– Понимаю, брат, – сказал, наклонившись и потрепав по загривку. – Они у меня самого – вот здесь. – Провёл рукой по шее. Кот смотрел так, будто поддерживает и согласен. Иногда мне иррационально кажется, что Вениамин – такое же разумное и мыслящее существо, как и люди. Хотя, если вспомнить одну его рыжую коллегу из двуногих, то, пожалуй, даже более мыслящее.

Пустил кота в подъезд, пошёл за ним по лестнице. У двери в квартиру Венька притормозил и нервно забил хвостом, словно спрашивая: «Ты, правда, туда хочешь? Там же сегодня – полный ретроградный Меркурий»

Хмыкнул:

– А что делать, брат? Там – моя семья. А мы, люди, в отличие от вас, котов, семью не выбираем. А ретроградный Меркурий – всего лишь оптическая иллюзия. Так-то, котище. Идём.

Впустил его в квартиру – кот сразу же рванул в сторону моей комнаты. Похоже, моих взглядов по поводу оптических иллюзий он не разделял и предпочитал переждать сие необычное астрономическое явление в более безопасном для кошачьей психики месте.

Хмыкнул, проводив почти завистливым взглядом рыжий хвост, скрывшийся за приоткрытой дверью, и шагнул сам в дымную обитель Домов и Арканов.

Тётушка полулежала на кушетке, где обычно помещались её клиенты, с полотенцем на лбу. Дымились курительные палочки, наполняя комнату тяжёлым удушливым запахом. Со стен и шкафов таращились всякие эзотерические создания – статуэтки Будды, африканские маски, куклы Вудду с понатыканным в них иголками. Короче, доморощенная магия на любой вкус и цвет.

Рядом с тётей со скорбным видом сидела Зиночка и держала её за руку.

Странные у некоторых представления о лечении болезней сердца. Ну ладно.

– Тёть Сима, – позвал тихо.

– Подойди, – скорбно, умирающим голосом проговорила эта манипуляторша, и когда я приблизился, попросила: – Присядь.

Зиночка услужливо уступила мне место, не забыв при этом подняться так, чтобы халатик будто ненароком распахнулся, демонстрируя ножки и даже край белья. Но мне было сейчас не до эротических фантазий некоторых озабоченных особ – у меня тут тётя умирала.

Поэтому я лишь фыркнул в ответ на Зинины потуги меня соблазнить и переключился на тётю – взял руку, пощупал пульс. Он и впрямь вялый, еле слышный.