Однако возле самой арки ускорился – сил не было терпеть, тем более что там спорили на повышенных тонах. Зарулив, наконец, под арку – обомлел от представшей картины: Маресюк, уперев руки в свои крутые бёдра, которые сводили меня с ума, распекала какую-то девицу. При этом Светлана совершенно не походила на жертву насилия. Скорее – наоборот.

– Боюсь показаться невежливым, что лезу в ваш диалог, милые дамы, – сказал как можно более холодно, хотя в душе всё клокотало, но теперь уже от злости, – но, возможно, вы соблаговолите пояснить, что здесь происходит?

Маресюк осеклась на полуслове, и теперь только открывала-закрывала рот да хлопала длиннющими ресницами. Вторая девушка – весьма-таки в теле и почти на голову выше моей кудрявой бестии – тоже обернулась и недоумённо уставилась на меня. Тут я заметил и третьего фигуранта дела – хлипкий юноша, в котором угадывалось явное сходство со Светой Маресюк, выглянул из-за её спины.

– Хто ты, чудовище? – изрекла пышнотелая особа, рассматривая меня с явным пренебрежением.

Не удостоил её ответом – всё внимание направил лишь на интересующий меня объект.

– А… эээ…Елисей Петрович, – замахала руками Маресюк, должно быть, почуяв моё настроение, – я всё объясню…

– Да уж потрудитесь, – сложил руки на груди и приготовился выслушивать.

– Понимаете… тут такое дело… – она нервно теребила кудрявую шевелюру и глупо улыбалась. – Короче… у меня телефон, гад такой, глючит последнее время… Сам звонит! Так вот, я видимо села, придавила его в кармане. Вот он и позвонил… Вам. Вы у меня в телефонной книге номером один записаны.

– Э, Светос, что за дела? Ты чего левого чувака первым ставишь?! А как же родной брат? – юноша, наконец, выступил из-за спины Светы и обижено надул губы.

– Так, Сава, не беси! – строго заявила Маресюк. – Братьев у меня много, а Елисей Петрович – он такой один.

– Польщён и тронут, – отозвался со всем ехидством, на какое только был способен. Я вообще в присутствии этой девчонки становился сам не свой. Что несказанно выводило из себя. – И всё-таки, что здесь произошло? Почему вы кричали и звали на помощь?

Маресюк тяжко вздохнула:

– Это всё помехи.

– Причём тут помехи? – не понял я.

– А притом, что из-за них вы не услышали весь разговор. Мы говорили о рингтонах.

Пышная девица и рыжий пацан активно закивали головами.

Маресюк торопливо представила их:

– Это мой брат, Савелий, – кивнула на юношу.

Тот протянул мне костлявую тонкопалую ладонь:

– Практически близнец.

– Угу, – буркнула Маресюк, – практически. А это – его девушка Вика.

Та улыбнулась мне, демонстрируя брекеты. М-да, и это меня она обозвала чудовищем? Ну-ну!

– Очень приятно, – холодно откомментировал услышанное. – Но я по-прежнему не понимаю, какое всё это имеет отношение к рингтонам и вашим крикам?

– Просто у Савы и Вики с рингтона всё началось и им же, как выяснилось, закончилось. Поставил не ту мелодию на телефон – вот и закончились отношения. Прощай любовь, завяли помидоры, калоши жмут и нам не по пути, – патетично продекламировала Света и совершенно невинным жестом прижала ладони к груди, захлопав ресничками.

– Всё это очень трогательно, – начинал закипать я, но внешне старался держаться холодно и надменно, – но зачем же вы тогда звали на помощь и кричали, что вас насилуют?

– Эх, – погрустнела Маресюк, – это мы просто обсуждали, пока ждали Вику, кто какие прикольные рингтоны слышал. Ну, я и вспомнила, что у одной сокурсницы айфон орёт дурным голосом: «Спасите! Помогите! Насилуют!» Представляете, прямо на парах!

Савелий и Вика прыснули со смеху, а вот мне было не до веселья.