– Весело, – хмыкнула я. – Что-то я сильно в этом сомневаюсь.

– Всё будет в порядке. Просто доверься Косте. Он обязательно вытащит.

– Да ладно Ларёв, его бы я ещё пережила, но там будет ещё и этот зануда. И Одинцова. И Пал Эдуардович.

– Ого-го! – посерьёзнела и погрустнела Майя. – Ты попала, подруга. Держись. Они задавят тебя интеллектом.

– Обещай, что напишешь эти слова на моём надгробье? – перегнулась через стол, обняла её за шею и фальшиво зарыдала над своей мнимой смертью.

Но есть люди, для которых не существует ничего святого, и которые даже в такой душещипательный момент начинают трезвонить тебе по WhatsApp`у.

Рыкнула, оторвалась от Майки, схватила гаджет. Ну конечно же – любимый братишка Савелий, принесла его рыжую морду нелёгкая.

Брат прорывался ко мне по видеосвязи. Нажала значок камеры и аж зажмурилась… У нас в семье каждому достался свой оттенок рыжего. Савке вон – самый огненный из всех существующих. Да ещё кудрявая – фамильная же – шевелюра, курносый нос и россыпь веснушек.

Выглядел Савка не очень – всклоченный (впрочем, это почти обычное его состояние), испуганный, озирался по сторонам. Я оценила обстановку вокруг – какая-то полутёмная подворотня. И глаза у Савелия – по пять рублей.

– Светка, выручай! Спасай, сеструха! – прохрипел и снова выглянул из-за угла, словно за ним кто-то гнался.

Так, как говорит папа, суду всё ясно: любимый брательник снова влип по самые не балуй. Впрочем, с его тощей программистской задницей это случалось с завидной регулярностью.

Поэтому мне осталось только тяжело вздыхать.

А, вздохнув, я проговорила:

– Диктуй адрес, горе луковое. Чип и Дейл, – перевела камеру на Майку, она помахала Саве рукой, – спешат на помощь!

И подумалось запоздало: «Зря я не послушалась кота!»

Потому что вот оно, началось.

ЕЛИСЕЙ

Некоторое время, пока в воздухе ещё дребезжало эхо бобровых шагов, мы все трое – я, Дольский и Маресюк – почти испуганно переглядывались.

Никита Сергеевич, как старший и более виноватый, вздохнул и разрубил Гордеев узел повисшей паузы первым:

– Ох, вы уж простите меня, и ты, Елисей, и вы, Светлана. Но другого выхода я просто не видел.

Светлана немного нервно усмехнулась:

– Ой, да что вы. Всё нормально! Прорвёмся, правда же, Еля?

Меня передёрнуло от её панибратства, я взял вещи и, водрузив сумку на плечо, отпарировал:

– Я бы не был так уверен. В вашей компании скорее нарвёшься, чем прорвёшься.

– Чёй-та! – обиженно воскликнула она и уперла кулачки в крутые бёдра. Ни дать ни взять – боевой хомячок. Милее не придумаешь. Но я ж кремень. Поэтому только фыркнул, окинув её взглядом.

– Пожалуй, на сегодня всё. Задачи ясны. До завтра, – направился к двери, но, уже взявшись за ручку и зажмурившись, чтобы она не видела, со всей небрежностью, на какую был способен в её присутствии, произнёс: – Если что – звоните. Мой номер у Никиты Сергеевича есть.

И вышел, наконец, из кабинета. По дороге к машине корил себя последними словами. Идиот, ну зачем ей тебе звонить? Однако душу грело воспоминание о том, что зачем-то же она пыталась взломать мой айфон. Значит, ей надо.

С невесёлыми мыслями зарулил в любимый китайский ресторанчик, купил по две порции димсамов с крабами и яичной лапши с курицей – наша с Коляном любимая еда, заехал в пивоварню, взял две полторашки крафтового пива. Вот теперь можно и над проектом работать. Домой сегодня не планирую – там Солнце в Скорпионе да ещё и хрустальный шар разбился. Не-не, нафиг. Мне уже хватило приключений.

Колька встретил меня в дверях – в фартуке и с лопаточкой в руках. Да ещё и в муке весь. Буквально весь. С ног до головы. Нда, видно Маньку, что пироги пекла – и ворота в тесте.