Не помню, что было после этого, только какие-то обрывки. Припоминаю, как вломилась и заперлась изнутри в кладовой, отчаянно надкусывала конфеты и пирожные и истерически жевала, пытаясь успокоить себя и справиться с шоковым потрясением единственным привычным мне способом.

Так слуги и нашли меня утром – спящую на полу на обертках, с вымазанным ртом и шоколадом, прилипшим к волосам.

«Я так рада, доченька, наше единственное сокровище. Будь счастлива в новой семье, пусть дом ваш будет – полная чаша. Какая же ты у меня красивая и нежная невеста!»,- ах, мама, мамочка, светлая ты моя душа, самая сердобольная и искренняя. Зачем же ты воспитала меня такой наивной и доверчивой? Почему убедила, что я заслуживаю любви и такого холёного богатого мужа, не уберегла меня от подвоха?

3. Глава 3

На следующее утро опять звонок и опять букет – еще больше предыдущего. Может, мне открыть цветочный магазин, чтобы зря не пропадало?

«Напиши, пожалуйста, на открытке, когда у тебя окошко, бизнес-леди»

Так-то лучше! Хочется ответить «После дождичка в четверг», но он еще недостаточно клюнул, чтобы я пыталась его унизить. Назначила через неделю – успею встретиться со всеми своими коучами – по флирту, по пластике и соблазнению, танцам.

***

(Четыре года назад)

-Лучше бы ты напилась до похмелья, а не обжиралась. В очередной раз доказала, что продашь за шоколадку душу,- горничные уже успели сбегать к Луизе Артуровне и поделиться всеми сочными подробностями скандала.

-Извините…сама не понимаю, как так получилось…,- пытаюсь отряхнуться и вытереться, но все без толку – фантики позорно прилипли, волосы в колтунах.

-Быстро приведи себя в порядок, а то отправишься туда, где тебе место – на свинарню к твоим родственникам-поросятам, они с тобой с удовольствием поваляются в грязи.

Я бросилась в свою комнату, а после умывания не смогла заставить себя спуститься ни на завтрак, ни на обед. Сказалась больной. Впрочем, им как будто бы было все равно – никто даже не послал прислугу, чтобы справиться о моем состоянии.

После ужина стук в дверь. Это Кирилл.

-Думаешь, сможешь так всю жизнь прятаться в своей никчемной берлоге? Ночью как обнаглевшая мышь подъедать наши запасы из кладовки, а днем отсиживаться в норе? Хорошо устроилась. Вот только наследник сам себя не сделает.

Холодею от ужаса. Всего пару дней назад я с нетерпением ждала нашей первой брачной ночи, но проводить ее сейчас – просто немыслимо и неправильно!

-Я правда себя сейчас очень плохо чувствую…ты можешь оставить меня одну? - пытаюсь натянуть одеяло по самые уши, подсознательно строю между нами барьер.

Кирилл уже рядом с моей кроватью.

-Ты считаешь, мне хочется этим заниматься? Лучше тебе постараться, чтобы все получилось с первой попытки.

Он стаскивает меня на край кровати и ставит на четвереньки.

Больно. Унизительно. Нестерпимо долго. Грубо.

Не так я мечтала потерять свою невинность. Дикая боль, он вошел резко, без подготовки, а потом не давал мне перевести дух, хотя бы немного привыкнуть к этому жестокому темпу. Ему было все равно и на мою кровь, и на всхлипы. Но самая сильная боль - душевная. От унижения, от несправедливости, от растоптанной наивности.

Когда все кончилось, он с отвращением отстранился: «Постой в березке, если сможешь оторвать задницу от кровати. Или хотя бы лежи и никуда не вставай. Молись, чтобы сегодня ты забеременела».

И я остаюсь одна, в смятой, окровавленной и холодной постели, на месте преступления. Да, именно так я и воспринимаю это чудовищное надругательство. Он слышал, что я была против, но все равно с безразличием продолжал.