Конечно, ты знаешь, что это не так. Что любая нормальная девушка убежит, если узнает, какие зверства ты творил. Можно простить алкоголизм, можно простить грубость, но все вместе и невероятную жестокость…Слишком гремучая смесь получится, даже для такого плейбоя-красавчика.

-Возможно, ты пожалеешь о том, что так усердно пытаешься выяснить у меня правду… Потому что я невероятно сильно сожалею о том, что тогда происходило, и мне стыдно, что я никак не могу изменить прошлое. Я был отвратительным мужем, плохим человеком в целом.

Не перебиваю. Главное не спугнуть.

-Я никогда ее не любил. Наш брак был выгоден моей маме, и она толкнула меня на женитьбу. Можно сказать – вынудила. Как – сейчас говорить не буду, но, поверь, у нее были рычажки, за которые можно дергать бесконечно. Я раскаиваюсь в том, что не уважал Нину. Плохо с ней обходился. Не защищал и сам обижал.

Какой мастер – вроде бы и сказал, что поступал плохо, но умолчал о том, как. Одно дело – упрекать за то, что жена вовремя не помыла посуду и иногда намекать, чтобы она сбросила вес. Другое – швыряться в нее бутылками, насиловать, унижать и пытаться заказать у киллера.

-Что бы ты сказал ей, если бы она прямо сейчас появилась перед тобой? – конечно, я не дура, чтобы срывать с себя маску и признаваться в обмане, но мои глаза лихорадочно заблестели – я никогда не подбиралась так близко к его душе.

-Я бы попросил у нее прощения. Наверно, на коленях бы пытался его вымолить. И пусть не прощает, это ее право – я чувствую, что должен извиниться перед ней и сказать, что я дико сожалею. Я корю себя за свою жестокость, за то, что никогда не был мужиком. А она так ни разу и не дала мне отпор, даже не пыталась. Я от этого злился и раздражался еще больше. Мне казалось, что она строит из себя святую великомученницу, пытался уличить в лицемерии. Но трагедия в том, что она и была такой – искренней и доброй, а я – чудовищем.

Что это такое?! Неужели ты…плачешь?!

Кирилл не просто проронил скупую слезу, он ревел и чуть ли не рыдал. Я не могла понять, раскаивается ли он искренне, или ему настолько неловко обличать себя в грязном прошлом. Это слезы стыда или сожаления?

Искренен ли он в своем намерении извиниться от всего сердца? До этого момента я злорадствовала и злилась, что он утаивает подробности. Но теперь я запуталась. Какой же он на самом деле?!

13. Глава 13

Я снова ходила на массовые чтения стихов в библиотеку. Максимально простой и комфортный вид, нет макияжа, секси-кошечкой тут и не пахнет. Здесь у меня другая задача – облегчить свою душу, поделиться со всеми моими любимыми произведениями и болью, которую я проживаю через них.

У выхода меня догоняет по-хипстерски одетый мужчина: очки, завитые усики; борода, сто процентов выстреженная в барбер-шопе; хиппи-шарф над рубашкой и проколотое ухо.

-Подожди! Не убегай так быстро, если, конечно, не спешишь по делам,- от боязни упустить меня в толпе, он машинально ловит меня за рукав.

-Стою-стою. Я сумку забыла на стуле или что? – не понимаю, что ему надо.

-Ты так красиво сегодня читала Анну Герман! Мне захотелось во что бы то ни стало с тобой познакомиться.

Понятно, еще один клюнул на красивую обложку. Повод нашел, теперь можно клеиться к люкс-чикуле.

-Если уж на то пошло, читала я Николая Добронравова, потому что Герман исполняла песню, а не писала к ней стихи.

-Вау, я не ошибся, что подошел именно к тебе! Просто кладезь мудрости!

-Слушай, я понимаю, тут в библиотеке в большинстве своем одни старушки и барды за сорок. Но поищи себе другое место, где можно подцепить девочку.