Рис. 1. Вольфганг Кёлер. Гештальт-психология (1947; репринт, Нью-Йорк: Liveright, 1992. С. 142.)

Почему не просто шесть пятен? Или две другие группы? Или три группы по два пятна в каждой? При случайном взгляде на этот шаблон все всегда видят две группы из трех пятен каждая.

Центральный вопрос, который поставили гештальт-психологи и проигнорировали бихевиористы: как мозг создает смысл? Как он превращает фрагменты, собранные с помощью органов чувств, в целостную картину реальности? Почему эта картина так часто кажется навязанной сознанием окружающему миру, а не наоборот? Как человек превращает кусочки воспоминаний в связную историю жизни? Почему понимание человеком того, что он видит, меняется вместе с контекстом, в котором он это видит? Почему, говоря более широко, когда режим, направленный на уничтожение евреев, приходит к власти в Европе, некоторые евреи видят его таким, какой он есть, и бегут, а другие остаются на заклание?

Подобные вопросы привели Дэнни в психологию. На такие вопросы не смогла бы ответить даже самая одаренная крыса. Ответы на них, если они вообще существуют, могли быть найдены только в человеческом разуме. Позднее Дэнни будет определять науку как форму общения. И если так, то психология была шумной вечеринкой, где гости говорили невпопад, меняли темы с головокружительной частотой и не слушали друг друга. Гештальт-психологи, бихевиористы, психоаналитики – все сбились в одну компанию в здании с мемориальной доской на фронтоне, где написано «Кафедра психологии».

Все здесь было не так, как в физике или даже экономике. Психологии не хватало убедительной теории, чтобы организовать саму себя или хотя бы согласовать набор правил для дискуссии. Ее ключевые фигуры могли сказать о работах других психологов: «В основном все, что вы делаете и говорите, – полная чушь» без какого-либо заметного влияния на поведение этих психологов.

Частью проблемы было дикое разнообразие людей, мечтавших стать психологами, – гремучая смесь персонажей с набором разнообразных мотивов. Стремление обосновать собственное несчастье. Убежденность в глубоком понимании человеческой натуры. Потребность в применении математических навыков после того, как был забракован факультетом физики. Простое желание избавить людей от боли.

Другой проблемой было качество научной среды, напоминавшей бабушкин чердак. Образно выражаясь, в психологию сбросили множество несвязанных и вроде бы нерешаемых проблем. «Можно найти двух компетентных и высокопродуктивных ученых-психологов, которые, оказавшись за одним обеденным столом, были бы вынуждены обсуждать шансы футбольных команд или шоу талантов, потому что их знания и интересы в психологии слишком мало пересекаются», – писал психолог Миннесотского университета Пол Мил в своем знаменитом эссе 1986 года «Психология: есть ли что-то общее у наших предметов изучения?».

Тесты показали, что Дэнни в равной степени подходят гуманитарное направление и наука, но он хотел заниматься только наукой. Он также хотел изучать людей. Впрочем, вскоре стало ясно, что юноша не вполне уверен, чем будет заниматься. На второй год в Еврейском университете он выслушал речь заезжего немецкого нейрохирурга, который утверждал, что повреждение мозга вызывало у людей потерю способности к абстрактному мышлению. Заявления впоследствии оказались ложными, однако в тот момент Дэнни решил отбросить психологию и получить медицинское образование – чтобы ему позволили покопаться в человеческом мозге и посмотреть, какие еще эффекты он может порождать.