Есть и другой вариант – сестра зовет после учебы переехать к ним, в Швецию. Мама не хочет – она в той деревне всю жизнь прожила. А я не хочу ее бросать – поеду в деревню соседнюю. Может и глупо, но за последние пару лет я увидел и услышал столько русофобии, что на Запад – ни ногой, я вам не релокант соевый, у меня самоуважение есть.

Вернувшись в комнату, посмотрел на стоящую на столе семейную фотографию двухлетней давности. Отец умер через неделю после того, как мы ее сделали. Умер очень обидно, глупо и несправедливо – здоровый сорокалетний мужик наклонился завязать шнурок, упал и больше не встал. Вскрытие показало, что в его голове лопнул сосуд. Я потом три месяца наклоняться боялся – вдруг так же?

Папа у меня был хороший – не пил, в лес на охоту и рыбалку водил, научил чинить все, что найдется в доме, своими руками. Теперь, задним умом, я невольно думаю – может знал, что умрет скоро, потому и торопился как можно больше навыков передать? Мама – вот она, улыбается во все свои полные, румяные щеки – тоже хорошая, добрая и готовит вкусно. Совмещает директорские обязанности с преподаванием английского – это от нее у сестры и меня хорошее знание языка взялось.

Бросив телефон на диван, я вздохнул и уселся за стол. Завтра у нас коллоквиум, нужно готовиться. Наклонившись к рюкзаку, расстегнул молнию и достал учебник. Эта штука в институте не настолько полезна, как в школе, но пару тезисов выписать можно. Положив учебник на стол, откинулся на стуле поудобнее и… потерял равновесие, рухнув на спину.

– А-а-а!!! – музыку из колонки сменил испуганный женский визг.

Какого хрена? И почему потолок побеленный, с одинокой, висящей на проводе лампочкой? У меня был натяжной, с няшными светодиодами. Сеструха на ремонт не скупилась, че ей, с мужниной годовой зарплатой в двести тысяч долларов? На «Тесле» по Стокгольму рассекает.

Мысль в голове пронеслась почти мгновенно, состояние из лениво-расслабленного быстро переключалось на напуганное и растерянное, болела ушибленная спина, а уши продолжало резать пронзительное «А-а-а!!!».

Повернувшись на звук, я увидел пытающуюся забиться в угол комнаты, визжащую девушку в розовом топике и черных джинсовых шортах. Почти ровесница, и симпатичная, но…

– Как ты попала в мою квартиру? – спросил я у нее, поднимаясь на ноги.

– Катя, что случилось?! – с этим тревожным вопросом в комнату влетел дородный, гладковыбритый мужик в тельняшке и «трениках».

Я смотрел то на него, то на девчонку, и параллельно успевал оценить окружение, с каждым увиденным предметом все глубже погружаясь в страх и растерянность. Бледно-розовые шторы, набитый книгами в мягких обложках книжный шкаф, белый коврик под моей спиной, непривычно давящая в спину спинка стула – этот явно металлический. На кровати и полках – аккуратно расставленные мягкие игрушки.

– Ты кто, сука?! – рявкнул на меня мужик и без усилий поднял меня над землей, схватив за трещащий от напряжения ворот футболки.

– Я нечаянно! – на чистых рефлексах ответил я и зажмурился в ожидании побоев.

Да что со мной случилось? Головой ударился и лежу без сознания? Или может это галлюцинации или я просто задремал, и теперь меня «кошмарит» сонный паралич?

Надежда испарилась после средней силы пощечины, которая больно обожгла щеку и немного помогла взять себя в руки.

– Насильник? Отвечай, сука!

– Нет! – открыв глаза, заорал я. – Я не знаю, как сюда попал!

– Не зна-а-аешь, – многозначительно протянул мужик.

– Не знаю, – я позорно шмыгнул носом и ощутил как из глаз потекли слезы. – Отпустите меня, пожалуйста, я больше не буду.