Дочь подпрыгивает на месте от радости. Глаза сияют, губы расплываются в улыбке. Нашёлся один-единственный адекватный взрослый, который вступился за неё. Да ещё и какой! Слово Наиля у нас в семье решающее. Даже авторитарная свекровь не всегда в силах спорить с сыном.

— Спасибо, папуль! — произносит Маришка. — Я передам бабуле, что ты позволил мне отдохнуть!

Связь с дочерью пропадает, экран гаснет. Я недовольно цокаю языком и переворачиваюсь на спину. Глядя в потолок, спрашиваю:

— Зачем ты это сделал, Саркиев?

— Что?

Наиль нависает сверху, пристально смотрит. Не только в глаза, но и ниже, поэтому волоски на коже наэлектризовываются и встают дыбом.

— Понимаешь, что ты теперь для неё герой, а моё слово ничего не значит?

— Поль, Маринка сделает уроки за полчаса. В воскресенье вечером. Не страшно.

— Перед матерью будешь объясняться сам, — недовольно ставлю условия.

— Договорились.

Наклонившись ниже, Наиль касается губами моих губ. Сначала медленно и нежно, едва задевая.

Я сразу же перестаю спорить и злиться. Обвиваю шею мужа, блаженно прикрываю глаза. В нашей прошлой нищей жизни попросту не было места спонтанному сексу. Его, знаете ли, сложно организовать, когда за тонкой стенкой находится взрослый сознательный ребёнок.

Теперь мы временно предоставлены сами себе. И можем трахаться хоть каждую свободную минутку. В спальне, в душе, в кабинете, на кухне и у окон вечернего города. От предоставленной свободы кружит голову.

Ладонь Наиля забирается под футболку и, очерчивая пупок, направляется выше.

С колотящимся сердцем затаиваю дыхание. Чувствую, как болезненно-сладко муж сжимает грудь и перекатывает между пальцев соски. От этих простых, казалось бы, действий мощно бьёт током.

Льну ближе, активнее ласкаю любимые губы. Такое ощущение, что у нас наступил медовый месяц, которого, по сути, никогда и не было.

После новости о беременности мы забрали документы из вуза, собрали вещи и переехали в пустующую квартиру бабушки Наиля. Женились скромно, без гостей, ресторана и музыки. И вспомнить-то нечего.

Затем были сложные недели с угрозой прерывания. Больницы, анализы, контроль. Токсикоз, преждевременное раскрытие шейки матки и постоянный тонус. Как в тумане прошла вся беременность, а затем и роды. Муж не планировал присутствовать, но мне экстренно сделали операцию кесарева сечения. Маришку положили на грудь Наилю. И всё. Вдвоём мы почти не находились.

— Разведи ножки шире, — настойчиво просит муж.

Послушно выполняю его просьбу, ощущая, как трогает меня внизу живота, отодвинув в сторону бельё. Приятно, умело. До красочных вспышек перед глазами. Накрыв ладонью лобок и лаская пальцами клитор.

Я распаляюсь, жалобно постанываю. Прижимаю Наиля к себе. Теснее, ещё.

Он припадает губами к моей шее, груди и одновременно с этим вторгается пальцами. Двигается так часто и скоро, как делал бы это членом. Я захлёбываюсь громкими всхлипами и стонами. Взрываюсь от ярких ощущений.

Муж не даёт мне времени, чтобы опомниться. Садится на край кровати, расстёгивает пряжку ремня и высвобождает каменный член с налитой красной головкой и крупными венками по всей огромной длине.

Тянет меня на себя, помогает устроиться сверху. Я ловко перебрасываю ногу через его бедро и сразу же, с непрекращающимися спазмами, опускаюсь максимально низко.

От тугой наполненности чувствую жар. Капельки пота катятся по позвоночнику, кровь в венах нагревается до ста градусов. Хриплый пробирающий стон, выдыхаемый мне в губы, вызывает сумасшедший трепет в грудной клетке.

Мне тоже с тобой кайфово, любимый.