Проснувшись, она подняла голову и осмотрелась. Под нею была белая звериная шкура, распластанная посреди огромной комнаты, которая освещалась с улицы фонарями и вспышками фейерверков из огромных окон в пол.

Вадим стоял спиной к Наде, глядя в окно. Услышав шорох, он обернулся. Из одежды на нем были только те самые массивные часы на левой руке. Стройный, широкоплечий, с кубиками на своих местах, он выглядел как модель с обложки глянцевого журнала, но часы на голом парне показались Наде смешными.

– Сколько я спала?

Вадим посмотрел на часы:

– Всего пару минут. С Новым годом.

– С Новым годом.

Она перевернулась на живот и прижалась щекой к шкуре, глядя на Вадима. Вспышки за окном раскрашивали ее кожу тенями.

– А зачем тебе часы? Сейчас.

Вадим улыбнулся:

– Всему свое время, – и он показал пальцем на циферблат.

Надя удивленно подняла брови.

– Так ты и этим только по часам занимаешься?

Она прыснула от смеха. Вадим смеялся вместе с ней, тряс за плечи, заглядывая в лицо, повторял ее имя, затем шептал приятные глупости.

Через какое-то время она снова очнулась. Да, в этом было, конечно, что-то странное. Ботаник, который и на ботаника-то не похож, с такими-то мышцами. И чего лукавить, эта гигантская квартира, эти наручные часы, сколько они стоят? Откуда у него это все? И чего ему надо от меня?

Надю охватило беспокойство, она начала тормошить спящего рядом с ней принца.

– Вадим, мне так хорошо с тобой, но я… Я тебя боюсь. Ты кто?

Принц открыл глаза и лукаво улыбнулся:

– Я – единственный настоящий звездочет на Земле.

Он оперся на руку и, лежа на боку, начал рассказывать. Его голос успокаивал, Наде сразу захотелось забыть про свои страхи и уснуть.

И она, наверное, снова уснула.

Из того, что говорил Вадим, остались смутные обрывки, кусочки фраз, и неясно было, сказал он это на самом деле или все просто приснилось девушке на медвежьей шкуре, под вспышки фейерверков и смех за окном.

Все дело было в часах, это точно.

Вадим сидел рядом, и в огромном циферблате отражались разноцветные огни.

«…они предсказывают будущее. Точнее, нет, не так. Они отвечают на вопрос. Важно правильно задать вопрос… Понимаешь?»

«… я их настроил сам, по звездам и старым календарям».

И Надя улыбалась и кивала, покачиваясь в сонной дымке.

– Жизнь – это миллион выборов, миллион дорог, каждую секунду – выбор, и люди выбирают наугад, вслепую, в кромешной тьме, а у меня есть фонарик, он освещает мой путь к счастью, понимаешь – эти часы.

– И что ты спросил?

– Я спросил: если мы сегодня проведем ночь вместе, то будем вместе всегда? И часы сказали – да.

Господи, какую чушь он несет, и как мне хорошо с ним. Что он еще болтает? Про смерть. При чем тут смерть…

– …а еще смерть свою предсказать не могу. У меня сейчас линия жизни по часам – бесконечная, гляди.

Он показал Наде циферблат, нажал кнопки на боковине корпуса, и выпуклое стекло загорелось синим светом. Справа налево побежали белые числа. Вадим покрутил колесико, бег ускорился, числа слились в одну тонкую нить.

– Это моя линия жизни, можно крутить хоть час, конца не будет. Здесь бесконечное количество возможностей и выборов, в том числе и бессмертие. Есть и такой вариант. Я пока не сделал ничего такого, что может привести к смерти от болезни или от старости. Будущее с этого момента и дальше вбирает в себя все возможности. Жить вечно – это, получается, тоже реально. Часы не врут.

И они всю ночь провели на медвежьей шкуре, и была снежная новогодняя сказка, наполненная радостью обыкновенных людей, на которых свалилось необыкновенное счастье.