Одного молодого, неслужившего жителя станицы Пластуновской. Здоровенный детина, когда уполномоченный сотрудник спросил «Ты пластун?», ответил: «А як же!» – «И по плавням хомылял? – «Так я ж с Пластуновки». Ну и загремел к нам.

Второго вообще непонятно, по каким признакам к нам замели.

А вот третий, хоть не казак, а как до революции писали, из иногородних. В Империалистическую его и призвали, не в казачьи части, а в императорскую пехоту. Воевал он неплохо, и за эти заслуги зачислили его в Экспедиционный корпус Русской армии. Так он поехал за тридевять земель сражаться за Францию. В двадцатом Мировая война закончилась, а что с корпусом делать – непонятно. Отправлять героический корпус в Советскую Россию правительство Франции не хотело, для начала разоружив, окружив войсками, стало морить голодом. Может, не специально, но так получилось. В структуру войск Французской республики Русский корпус не входил, военнопленными русские тоже не являлись. Проблем у послевоенной Франции тогда хватало, а вот благодарности за спасение страны уже тогда никто из властных патриотов не испытывал. Поголодав месяца три, Георгий Клюев, или Клюв, решил добираться домой самостоятельно. Сбежав из лагеря, больше года он шёл через пять стран и через Финляндию, так и добрался до сотрудников НКВД. Помаявшись, не смогли они сделать из него шпиона, отпустили по месту довоенного жительства – прямиком в станицу Платнировскую. Так Клюв попал к нам как спец по Финляндии.

Идиллию прикончил приехавший на грузовике майор. На доклад старшины о неготовности группы коротко скомандовал: «Собирайтесь, время не терпит. Форма одежды – красноармейская, казачью держать под рукой!» Собрались, погрузились, тронулись. К вечеру подъехали к замёрзшей реке и нитке окопов.

Стрелковые ячейки соединялись изломанной линией окопов в человеческий рост.

Две большие ямы, прикрытые лапником, считались землянками.

– Откуда окопы, майор? – поинтересовался Монах.

– Комроты решил так людей согреть. Давайте все в левой землянке соберёмся для постановки задач.

– Красная армия, – продолжил майор, подождав, когда все рассядутся, – несёт большие небоевые потери. Есть подозрение, что против нас действуют местные жители, а с ними Красная армия воевать не может. Но если группа советских патриотов добровольно… – Тут кто-то закряхтел. – Повторяю, добровольно, по своей инициативе, решила обезопасить прифронтовую полосу, это совсем другое дело. Как там, – он ткнул пальцем куда-то вверх, – потом разбираться будут, вас не касается. Всем, репрессированным советской властью, гарантируется полная очистка и реабилитация.

В землянке опять недоверчиво закряхтели.

Майор продолжал:

– В случае успеха – проживание по желанию, дом, две коровы, лошадь, ну и подъёмные, – он потёр большой палец об указательный, доходчиво объясняя, что такое подъёмные. – Рота, выполнявшая здесь тактическую задачу, была вырезана наполовину одним человеком за одну ночь. Вчера сюда было переброшено два отделения красноармейцев. Десяток днём под вашим руководством будет изображать хозяйскую активность, второй десяток – сторожить ночью. Ваша первая задача – выманить супостата, захватить или уничтожить, выяснить, откуда он пришёл, провести разведку населённого пункта, подходы, численность, разработать план уничтожения этого пункта вместе с населением. Первая часть, работаете под красноармейцев, вторая – под кубанцев: кровная месть и всякая другая хрень.

– Командовать кто будет?

– Сами разберётесь. Привлечь пластунов для этой операции – моя идея. Соответственно, ответ мне держать.