– Я лучше паду, как дохлый, но гордый конь, чем вернусь, как живой, но трусливый бобер! Или даже сверну с дороги.

Калика вытянул шею, заглядывая за край пропасти.

– Да, сворачивать не стоит. А вернуться можно. Мудрый разве прет напролом?

Томас сказал сердито:

– Разве я похож на мудрого?

– Да с тобой и я уже не похож, – вздохнул калика. – Иначе разве бы пошел?

Томас настороженно посмотрел на топор в руке калики. Топор невелик, средний такой, лезвие блестит на солнце, на длинной прямой рукояти нелепый крюк, свою ж руку можно поранить. Глупое оружие диких русов.

– Его так не достать, – объяснил Олег. – Сколько ни кидай, хоть скалы из катапульты, хоть быстрые молнии, щит все отобьет.

Томас спросил с надеждой:

– Так ты его… магией?

Олег сурово покачал головой:

– Тогда нам вовсе туда не добраться.

– А как?

– А по-деревенски.

Он примерил топор к руке, подбросил, поймал за рукоять, затем отступил на шаг, глазом отметил расстояние до воина.

– А это отобьешь, хлопец?

Взмахнул широко и мощно, топор вырвался, как брошенный пращой камень. На миг Томасу почудилось, что воин либо не успеет вздернуть щит, ибо топор летит в голову, либо топор прошибет щит насквозь…

Но щит неуловимо быстро, глазом не увидеть, дернулся на вершок выше. Глухо стукнуло. Томас застонал от досады. Олег удивился:

– Ну, чего стоишь? Примерзнешь.

Он буднично пошел по тропке навстречу страшному воину. Тот как башня загораживал путь. Исполинский щит дрогнул и медленно заскользил вниз. Спина калики загораживала воина, но когда тот, как груда железа, рухнул ему под ноги, Томас с воплем бросился вдогонку. Калика на ходу выдернул топор, вытер окровавленное лезвие о спину павшего, там была короткая накидка. Томас догнал, когда калика переступил павшего и брел дальше.

Череп воина до самой переносицы был разрублен. Калика уходил все дальше, а Томас поспешно старался понять принцип действия славянского оружия: топор на лету ударяется рукоятью о край щита, зацепляется и… с размаху с удесятеренной силой достает лезвием укрывшегося за ним воина!

– Да, – сказал он с почтительным уважением, – это еще почище того приема! Ну, когда ты поразил стрелами людей Шахрая! Помнишь, укрылись за передвижным щитом, мерзавцы?

– Это когда ты отдал Яру, да еще и доплатил?

Томас яростно засопел, но умолк.

Томас жадно устремился к зелени, верхушки деревьев колыхались всего в полусотне футов. От земли тянуло свежестью, благодатной влагой. Истомленное жаждой тело чувствовало близость ручья с чистой холодной водой…

Внезапно калика сказал удивленно:

– Ты куды?

Томас кивнул молча, не в силах разжать спекшиеся жаждой губы. Уши вздрогнули, как у зверя, он уловил слабое журчание воды.

– Чего? – спросил калика подозрительно. – А, искупаться восхотел… Нет, рыба задохнется. Да и некогда.

Он свернул в неприметную щель, оттуда несло таким жаром, словно там был вход в ад. Томас брел, натыкаясь на стены, но, к счастью, проход почти сразу вывел в долину, которая показалась Томасу вырубленной внутри горы гигантской пещерой. Под ногами был камень, даже не плиты, а умело вырубленный ровный пол, сглаженный молотами, затем отшлифованный множеством ног. На той стороне прямо из горы выступал языческий храм. По крайней мере высокие арки входа, каменные драконы, звери, воины-великаны, а сам вход пугающе зиял чернотой.

Томас дивился, а калика махнул рукой:

– Старые горы…

Вид у него был такой, что этим все сказано, и Томас спросил почти враждебно:

– Ну и что?

– Здесь все источено, как червяками. То мрамор ломали для царских дворцов, от них ныне песка не осталось, то целыми племенами прятались от чужаков, то опять же что-то рыли, искали, выгребали… Эти пещеры только дурак или ленивый не приспособлял для чего-нибудь нового, своего.