В общем контексте любая нормальная девушка послала бы его к черту, но внутренняя отличница подает голос и говорит, что двоечникам нужно поощрение, для закрепления материала.

– Хорошо, – вздыхаю я. – Но только без приставаний.

Воронцов косится на меня так, будто я предложила ему крутить педали велосипеда без ног. Ему очень хочется, что-то ответить, но он сдерживается.

И как это его не разрывает на части? Явно же привык, что последнее слово всегда за ним.

Я вот, наоборот, предпочитаю не отсвечивать, от этого одни проблемы. Собственно, случай с Виктором – тому яркое подтверждение.

И мне неуютно быть в роли смелой барышни.

Правда, надолго Виктора не хватает.

В машине он кидает на меня такие красноречивые взгляды, что я не выдерживаю:

– Ну что?

– Я все равно не понимаю. Зачем ты упираешься?

Я осознаю горькую истину, что достучаться до Воронцова у меня не выйдет ни при каких обстоятельствах.

Просто отворачиваюсь от него к окну и вижу, что мы проезжаем мимо магазина.

– Мы проехали, – окликаю я Виктора.

– Я везу тебя домой. Я дам тебе выходной. И да, я знаю, где ты живешь, – отрезает он.

Ну да, он же запрашивал мое личное дело.

Это возмутительно, что он решает за меня, но я малодушно не хочу возвращаться в атмосферу сплетен и косых взглядов. Пусть будет выходной. С паршивой овцы хоть шерсти клок.

– Тогда, – смелею я, – вот там поверните направо.

Пусть хоть у Тимошки сегодня день удастся. Он любит, когда его забирают из сада пораньше.

Удивительно, но Воронцов послушно поворачивает, правда, когда он осознает, что остановиться нужно под надписью «Незнайка», его брови приподнимаются.

Дети уже гуляют после тихого часа, и, стоит мне подойти к калитке, как Тимка с визгом бросается ко мне. Я присаживаюсь на колени, чтобы его обнять и чмокнуть в щеку.

И вздрагиваю.

Потрясенный голос Воронцова врывается в нашу маленькую семейную идиллию.

– У тебя ребенок?

14. Глава 13

Мгновенно покрасневшими от морозца пальцами выгребаю из капюшона обнявшего меня Тимошки снег.

– Надеюсь, теперь вам понятно, что мне некогда играть в няню для вас и вашей дочери? – бросаю я за спину.

– Ты меня заберешь сегодня пораньше? – с восторгом спрашивает Тимка.

– Да, медвежонок, сейчас предупредим твою воспитательницу…

Собственно, Елена Петровна уже идет к нам. Зорким взглядом коршуна она углядела, что ребенок отбился от группы. Хорошая женщина. Внимательная.

Пока я с ней разговариваю, Тимка цепляется за меня и с подозрением разглядывает Воронцова, который еще до сих пор не отошел от шока.

Когда мы выходим за калитку, он не выдерживает:

– Ты его во сколько родила?

– Вас это не касается, Виктор Андреевич, – отвечаю, поудобнее перехватывая ладошку Тимки, который, застеснявшись огромного незнакомого мужика, даже не клянчит своего динозавра.

Пальцы мерзнут, и я не собираюсь ради удовлетворения праздного любопытства торчать на улице и рассказывать историю своей жизни.

– Всего доброго, Виктор Андреевич, – прощаюсь я и веду Тимошку к утоптанной дорожке, по которой можно срезать путь до дома.

Сзади раздается пиликанье автомобильной сигнализации, и я решаю, что Воронцов наконец оставляет меня в покое, но ошибаюсь.

Виктор нагоняет меня и даже сбавляет шаг, чтобы двигаться вместе с нами на одной скорости.

– Почему вы идете за мной? – с раздражением спрашиваю я, стараясь не выдавать свои эмоции. Дети очень чуткие, не дай бог, Тимка разнервничается.

– Провожу, – буркает зло Воронцов.

Я все-таки поднимаю на него взгляд. Вот недоволен всем на свете, что ему еще-то надо?

– Мы не заблудимся, уверяю вас. Возвращайтесь к машине.