Из-за такой ерунды – поганых фотографий! – вся жизнь пошла прахом! Вся жизнь прахом пошла!..

– Проваливай! – прикрикнула опять жена. – И чтобы духу твоего здесь не было больше никогда! Посмей только нос сюда сунуть, и я тебя…

Коля Саньков в последний раз с сожалением оглянулся на бутылку, с наполовину оторванной фольгой и почти отвинченной крышечкой, переступил через жену, ползавшую на коленях, и потащился в спальню.

Там был разгром и пахло «человечиной», как когда-то говорила та самая тетя Соня, – нечистым бельем, пылью, разобранной постелью, которую давно не меняли.

Коля открыл гардероб и, придерживая рукой голову, чтобы совсем не отвалилась, стал таскать оттуда какие-то вещи, смутно надеясь, что это его, а не жены.

Что значит – убирайся? Что значит – пошел вон? Что он ей, собачка, что ли, которую можно вот просто так взять и выгнать!

Гора вещей на разгромленной постели все росла. Он косился воспаленным глазом и продолжал таскать.

Как нужно уходить от жен? Он понятия не имел. Наверно, все это следует сложить в сумку, только где ее взять? Где у них в квартире дорожные сумки? На антресолях, кажется, где еще они могут быть? Конечно, на антресолях, жена всегда оттуда достает, когда он едет в очередную командировку.

Эх, хороша была командировка с Натусей на теплоходе! Звезды сияли, на воде было уже тепло, несмотря на то что лето только началось. Коля, втянув живот, мужественно балансировал на вышке, привлекая благосклонное Натусино внимание, а потом ласточкой кидался в бассейн и однажды сильно зашиб живот и то, что ниже, чуть не до слез. Натуся оказалась девахой простецкой и без глупостей – опрокидывала джин с тоником, резалась в картишки с соседями по столу, к ужину выходила в прозрачной маечке, белых брючках и на шпильках, волосы собраны в хвост. Теплоход представлялся ей райской обителью, а Коля Саньков повелителем этой обители, суть господом богом. Он шикарно заказывал коктейли, носил белые джинсы, поигрывал в пинг-понг с теплоходными жиголо, знал множество анекдотов и умел их рассказывать, бросался с бортика в бассейн, на ужине заказывал музыкантам песню «Ах, какая женщина!..» и элегантно приглашал Натусю танцевать. А по вечерам они бродили по палубе, целовались в шезлонгах, смотрели на звезды и подставляли пылающие лица волжскому ветру.

Не жизнь, а просто праздник какой-то!..

И как все ужасно закончилось – гадкими фотографиями, истерикой жены и криками «пошел вон!». Жизнь вообще очень подлая штука!..

Коля постоял, прислушиваясь, а потом с тоской взглянул на кучу вещей. И что дальше?.. Ну, найдет он сумку, ну, попихает в нее шмотки, а потом что? Кухню пополам, детей об стенку и тапочки в окно? Самое главное, он совсем не чувствовал себя виноватым и был страшно зол на ту сволочь, что сделала снимки, да еще прислала их жене! Главное, зачем прислала-то? Ладно бы, угрозы разоблачения и требования денег, так ведь нет этого ничего!

Из коридора послышался какой-то шум, и в спальню влетела жена с той самой сумкой, которую он не знал где взять.

– Вот тебе, Колечка, котомка твоя, давай, собирайся и проваливай с глаз моих!

Не глядя, она сгребла с кровати накиданные им вещи – за ними потащилось и одеяло – и стала ожесточенно запихивать в сумку.

– Ты… подожди, – попросил он жалобно. – Ты… это… ты все не так поняла…

– Я?! Я не так поняла?! Фотки со шлюхой я не рассмотрела?! Или ты с ней в кровати синхронным плаваньем занимался?! Я думала, у меня муж есть, а ты мне больше не муж! Ты подлец, и душа у тебя подлая!..

– Да нет… – забормотал он. Она отшвырнула пододеяльник, который лез в сумку, дернула его, раздался треск. – Просто… это не то, что ты думаешь…