– Что она говорит?

– А-а, как всегда, причитает и злится. – Эрнест пожал плечами. – Оказывается, заседание исполнительного комитета уже дважды откладывалось и они теряют терпение. Особенно мистер Джордан. Но, как мы знаем, требуется не так уж много, чтобы вывести нашего дорогого Джордана из себя.

Он прав. Джордан, чей талант в обхождении с нудными клиентами мог сравниться только с его же обостренным самомнением, будет чувствовать себя уязвленным. Подумав, что утром следует его успокоить, Саймон отхлебнул виски. Его передернуло. Вспомнил, что весь день ничего не ел.

В кои-то веки выдался свободный вечер. Можно было, взяв книгу, усесться в углу за столиком в ресторане «Коннаут», но он не был настроен ужинать в одиночку. Можно пригласить друзей, но тогда пришлось бы весь вечер уходить от разговора о Кэролайн и разводе. Ужин с кем-нибудь из агентства, как всегда, превратился бы в ленивую болтовню о клиентах, планах на будущее и делах в офисе. Он поглядел на стол, прищурившись от отражавшихся в бутылках солнечных лучей. Ему будет не хватать этой кухни.

– Эрн, что у тебя вечером?

Эрнест пятился из подсобки с горкой тарелок в руках. Поставил их на стол и встал, упершись подбородком в ладонь одной руки, другой подпирая локоть, изящно и несколько театрально.

– Значит, так. Не могу решить – отправиться ли на маскарад в Уимблдон или полакомиться карри в «Звезде Индии».

– А как насчет того, чтобы поужинать здесь, на кухне? Раньше как-то не пришлось, а на той неделе дом, возможно, продадут.

– Как ни странно, но я к вашим услугам, – ответил, улыбаясь, Эрнест. – Точно, мне это нравится. Что будем есть?

– Пока не увезли, я достал из погреба бутылочку «Петрю» семьдесят третьего года. Что-нибудь к нему.

Эрнест поглядел на часы.

– Буду через час. Почему бы тебе не позвонить человеку Гудмана? Пусть это дело не висит на тебе.

Направляясь в кабинет, который грузчики превратили во временную столовую, Саймон слышал, как хлопнула дверь и от дома отъехал большой «мерседес». Импозантное помещение оказалось пустым, если не считать телефона на полу, портфеля Саймона в углу да перевернутого ящика со следами многочисленных чаепитий: грязными кружками, старым электрическим чайником, использованными пакетиками чая, начатой бутылкой молока, экземпляром «Сан» и набитой окурками хрустальной пепельницы, одной из двух, купленных Саймоном в «Аспризе». В комнате стоял тошнотворный запах прокисшего молока, табачного дыма и пота. Саймон распахнул окно, раскурил сигару и, усевшись на пол, поднял трубку телефона.

– «Братья Гудман, Левин, Расселл и Файн», – раздраженно ответила телефонистка; видно, оторвали от дел: или занималась ногтями, или читала «Космополитен».

– Мистера Уилкинсона, пожалуйста. Это Саймон Шоу.

– Извините, мистер Уилкинсон на совещании. Кто, вы сказали, звонит?

– Шоу, Саймон Шоу. Из «Группы Шоу». Я уже четыре раза назвал себя. Мистер Уилкинсон просил позвонить. Сказал, что по важному вопросу. Хотите, чтобы я сказал по буквам?

Саймон услышал предназначенный ему вздох.

– Сейчас узнаю, сможет ли он побеседовать с вами.

Черт побери! Сам трубку не берет, а теперь заставляет слушать «Болеро» Равеля, пока раздумывает, можно ли его побеспокоить. И так не первый раз. Интересно, хорошо ли это для делового общения?

Равеля вырубили на половине такта, в трубке послышался голос Уилкинсона.

– Мистер Шоу? – с оттенком высокомерия спросил он.

Кто же еще?

– Добрый день, – ответил Саймон. – Вы хотели поговорить?

– Очень даже, мистер Шоу. У нас тут совещание, и мы как раз рассматриваем ваши планы на четвертый квартал. – По тону его голоса можно было подумать, что он врач, озабоченный тяжелым случаем геморроя. Саймон слышал, как шуршит бумага. – Судя по вашим намекам, поправьте, если я ошибаюсь, вы рассчитываете на сорок процентов годовых.