Мара знала, что муж вливает немалую толику волшбы в её дочь, но уже поняла, что на исходе месяца лютого, когда её злоба станет неистовой, сможет пробиться сквозь все препоны и убить дочь, как задумала.

Ждать подобного исхода и проверять так оно выйдет или иначе, Велес не стал. Он изъял сущность Королевы и переместил её в тело смертной.

Мара взвыла, поняв, какую злую шутку сыграл с нею муж. Убить дочь нужно было в момент, когда её тело и душа едины! Иначе, детоубийство теряло весь смысл!

«Ну ничего, - думала богиня, - я снова перерожусь с наступлением весны, а уж в следующую зиму обязательно осуществлю задуманное!»

Но с наступлением очередной весны омолодившаяся Мара снова ничего не помнила! Ну как ничего? Где-то на периферии сознания блуждало воспоминание о какой-то девчонке, которую ей непременно нужно убить. Но что это за девочка? Кем она приходится богине, она поняла, как и в прошлом году, только к исходу месяца листопада.

Так продолжалось из года в год.

Но с недавнего времени, Мара стала возрождаться, не теряя память!

Впрочем, это ничего особо не изменило. Потому как Велес успевал умыкнуть ненавистную девчонку из-под носа у матери. Поняв, что ей нужен совет, богиня разыскала свою давнюю подругу Ягиню.

***

Ох, как лютовала Ягиня, узнав, что «учудила» её давняя подруга! Как стучала по полу своей костяной ногой! Как таскала за космы неразумную бабу, сбив набок кокошник!

Ведь если бы Мара открылась ей еще на острове, все могло бы сложиться совсем иначе!

- Дурында бестолковая! – орала Ягиня, - сыночка она моего испугалась! Да он был влюблен настолько, что закрыл бы глаза на любую твою промашку! И сам придушил бы малютку! Потому как до сего дня не замечала я за Кощеем чадолюбия! А мне так уж вовсе безразлично, с кем ты в постелях кувыркалась!

- Не ори! – Мара переплетала по-новой растрёпанную косу, - сглупила я, с кем не бывает?! Лучше подскажи, как дальше быть? Как муженька-рогоносца вокруг пальца обвести? Как добраться до доченьки?!

- А что тебе так приспичило дочурку к Первородным отправить? – Ягиня пристально смотрела на подругу, - она и появляется в Нави только на три зимних месяца. Остальное время сидит безвылазно на Севере.

- Едва девчонке минет восемнадцать, едва она войдёт в силу, как полностью отнимет у меня власть над зимой! – глаза Мары недобро блеснули.

- Ну и что? – не понимала Ягиня, - пусть себе правит! У тебя ведь еще три времени года останутся!

- Ну уж нет! – взвизгнула Мара, - не бывать этому!

- Но почему?!

- Потому что не хочу делиться ни с кем властью данной мне Первородными! – богиня Нави устала втолковывать подруге то, что ей самой казалось очевидным, - и хватит меня за косы таскать и задавать ненужные вопросы! Или подскажи, как девчонку извести, или убирайся из моего дома!

- Вообще-то, это ты, блудливая богинюшка, у меня в домУ, - подбоченилась Ягиня, - так что, коль слова мои не милы, сама можешь выметаться!

Казалось, что еще мгновенье, и по горнице снова полетят клочья вырванных в пылу ссоры волос. Лица обеих богинь раскраснелись, глаза пылали гневом, губы кривились в ухмылках, не обещавших ничего хорошего тому, на кого обрушится их злость.

Но прошла минута, другая, и богини расхохотались, представив, как выглядят со стороны. Хорошо, что терем Ягини всегда пуст. Она любила уединение и не потерпела бы рядом с собой соглядатаев. А слуги – они всегда наблюдательны, да на язык несдержанны. Можно, конечно, постараться не давать повода для злословия, а можно просто держаться особняком и от богов, и от нежити. Ягиня избрала второй вариант, созывая слуг, только если в том была необходимость.