— Ты всегда всё записываешь? – через смех проговорила она.

— Почти всегда. Чтобы не упустить самые ценные и важные моменты, я веду записи в дневнике.

— А что последнее из важных моментов ты записал? – Керри всё продолжала улыбаться, а Улль медленным шагом подошёл к ней и поцеловал. Поцелуй был коротким, и парень быстро отпрянул, опасаясь спугнуть девушку такой неожиданной реакцией.

Отстранившись, произнёс:

— Теперь я запишу и это, – и с радостными глазами полез вновь в блокнот, скрежеща ручкой по сухим листам в клетку.

Им тогда было лет по пятнадцать…

Память уже подводила его, но лучшие моменты запомнились яркими красками среди серых туч современной жизни. Лицо Керри с каждым днём становилось всё дальше, а черты лица терялись в пространстве. Попытка вспомнить время, проведённое вместе, играло злую шутку, ведь память не резиновая и не бесконечная. Уложить всё аккуратно по своим местам практически нереально с приходом новых людей в свою жизнь.

«А вот Керри помнит, как меня целовала другая. Вот её яркая и злостная вспышка ослеплённой ярости. Тот самый гнусный и единственный клочок воспоминаний, который терзает её по сей день. Не она бросила меня, а я её, получается. И из-за глупости теперь сплю с её же дочерью, которая по уши втюрилась. Вчера ночью я смотрел свадебные фотки какой-то знаменитости. Викки тыкала мне их в лицо. Я не дурак, понимаю намёки. А вот она понимает ли, что происходит под ее носом?»

— Улль, открой! – в дверь стучали с такой сильной, что окна готовы были треснуть и упасть на тех самых бедолаг, что грузили последний шкаф.

Бренди влетела в номер. Её чёрный бюстгальтер просвечивался сквозь белую блузку. Почему женщины не умеют одеваться?!

— Чего пришла?

— А того! Садись. Я буду кофе, – Бренди уселась за стол и распахнула мак бук. По экрану побежала загрузка, и приложение запустилось. Вытащив наушники и сделав погромче звук, Бренди крикнула:

— Слушай!

По голосам сразу было понятно, что это Керри и Эрик Гордеевы. Прослушка всё же работает.

«— Ты где была так долго? Я прихожу домой, а тебя нет! – на повышенных тонах разговаривал её муж.

— Я была занята, Эрик! Решала проблемы!

— А знаешь, какая проблема сейчас волнует всех нас? Неустойка. Ты видела сумму?

Шебуршение, что-то ломается, небольшой скрежет, секундное молчание и диалог продолжился.

— Неустойка по договору аренды помещения! – продолжил мужчина.

— Что произошло?

— Налоги на недвижимость растут, а сдать её не получается! Дешевле не могу, а дороже не берут!..» – Бренди прервала связь.

— Понимаешь, о чем речь? Чувство, будто она в это время говорила своему мужу: «Нас прослушивают». Речь явно не о помещении шла. Неустойка по договору, за которым стоит их потерянная дочь. Выходит, её не было на рейсе, и они знали это.

— Мне кажется, этот диалог глуп. Из него ничего нельзя вынести.

Бренди прищурилась, глядя на мужчину исподлобья и отпила горячий кофе, оставив на краешке отпечаток губной помады. Поморщилась.

— Ты понимаешь, что говоришь? Есть вероятность, что им известно, куда делась Виктория. Запроси разрешение на обыск.

— Это лишнее, будь она в доме – мы бы услышали это по голосу. Но кроме их голосов, другие не присутствуют, насколько я понял. Иначе, ты бы залетела ко мне намного раньше, – Улль подошёл к подоконнику и навалился спиной на панорамное окно. – Тем более, как мы объясним, что решили вломиться к ним в дом? Они потеряли дочь, Бренди. Ты думаешь, им всем сейчас есть дело до чего-либо ещё?

— Потеряли? Да они сами её сослали, Улль! Ты хотя бы каплю сожаления видел на её лице вчера? Нет! Потому что им всем глубоко плевать, что с их ребёнком!