Белинский остается верным себе и во взглядах на нравственное развитие. <…> Он непримиримый враг всяких «моральных правил», сентенций, поучений, способных только наводить на детей скуку и возбуждать в них отвращение, или образовывать из них педантов, резонеров, лицемеров. «Живым примером, а не морализацией должны закладываться основы нравственности: нравственность должна быть не в словах, а в деле, и переходить в детей не как понятие, а как чувство». <…> Белинский был неустанным проводником той плодотворной истины, что нет нравственности без деятельного добра, и нет ее без непреклонного следования долгу. Естественно, что он считает важным уже с малолетства приучать детей к пониманию долга, к постоянному систематическому труду в определенные часы дня («важная сторона в воспитании, от опущения ее много губится в человеке»), считал нужным обратить труд в привычку, в наслаждение для детей.

В основу всей жизни человека должны лечь действенный и сознательный принцип. «Жизнь есть действование, а действование есть борьба, – говорит Белинский, – но действовать нужно во имя сознательно поставленной нравственной цели, и только освященная такой целью деятельность и может быть признана нравственной. Только те поступки, которые происходят под влиянием сознательного разума, могут назваться добрыми, а не те, которые проистекают от животного инстинкта; иначе верная собака и послушная лошадь были бы существами самыми добродетельными». <…>

Вместе с проникновением идей о необходимости общности для всех благ жизни, Белинский проникается и сознанием зависимости развития отдельной личности от свойств общества: «Создает человека природа, но развивает и образовывает общество. Никакие обстоятельства жизни не спасут и не защитят человека от влияния общества, нигде не скрыться, никуда не уйти ему от него. Само усилие развиться самостоятельно, вне влияния общества, сообщает человеку какую-то странность, придает ему что-то уродливое, в чем опять видна печать общества».

Особенно в последние годы своей деятельности Белинский видел центр тяжести работы разумных воспитателей, в общественном смысле этого слова, не в исправлении отдельных личностей, а в улучшении основ общества, этого важнейшего коллективного воспитателя. «Все общественные основания нашего времени, – писал он Боткину, – требуют строжайшего пересмотра и коренной перестройки, что и будет рано или поздно». <…>

В 1856 году Пирогов помещает в «Морском сборнике» свою знаменитую статью «Вопросы жизни». <…>

Как и Белинский, Пирогов уже в первой педагогической статье выдвинул, как основное требование воспитания, воспитание человечности в человеке. <…> Это вполне доступно, но это дается лишь путем борьбы лучших сторон человеческой природы с ее эгоистическими тяготениями, борьбы «внутреннего человека» с «наружным». Лучшие стороны победят лишь у того, «кто приучен с ранних лет проницательно смотреть в себя, кто приучен с ранних лет любить правду, стоять за нее горою и быть непринужденно откровенным, как с наставником, так и сверстниками. В этом направлении и должна воспитывать школа, она должна приучать сознательно и самостоятельно искать истину. Школа только тогда достигает своего назначения, когда вышедший из нее ученик будет понимать, что такое научная истина, когда он научится вырабатывать ее из себя самого сознательно и самостоятельно. Только тот постиг истину, кто внимательно изучил природу, людей и самого себя».

Школа и должна поэтому носить общеобразовательный характер, так как лишь одно общечеловеческое образование способно воспитать человека; специальное образование может придти лишь потом, быть построено на фундаменте общего образования: раньше гражданин, и лишь потом специалист. <…>