Но я знал своего сына, как облупленного, когда он получит то, о чем мечтал, то остынет. А потом что? Развод? Так зачем все эти свадебные расходы, которые придется оплачивать мне?

В общем, я видел дальше и четче, чем молодые. И донести до них свои мысли будет трудно. Пока что сын слушает меня, но в любой момент может объявить меня врагом и взбрыкнуть.

Ему скоро исполнится двадцать. Неоперённый юнец-птенец. И если бы не условие Тюльпановой, он не стал бы делать ей предложение. Они всего лишь четыре месяца вместе, о чем вообще речь?

Я ждал парочку в ресторане. Когда Ася вошла в помещение, гордо держа голову, в мою грудь словно тонкой иглой кольнуло. Я даже испытал две секунды страха, уж не предпосылки ли сердечного приступа?

Девушки давно не вызвали во мне никаких еканий и прочих симптомов пошатнувшегося ментального здоровья. Так что же, черт возьми, со мной не так? Или с ней, с Асей?

– Добрый вечер, Марат Османович, – вежливо поздоровалась она первой. По глазам видел, что все еще обижена на меня. Ну вот такой вот я монстр без души, ребята. И что вы мне сделаете?

– Здравствуй, Анастасия.

Молодые сели напротив меня, и расторопная официантка тотчас разложила перед ними папки с меню.

Ася в одном платье, и плечи ее подрагивали от холода. Мне даже захотелось предложить ей свой пиджак, чтобы согрелась.

В своем кабинете я нашел ее плащ, лежащий в мусорке. Поступок, которым она показала, что презирает образ жизни сестры.

Неужели Руслан не видит, что его невесту буквально колотит?

Я подозвал официантку и заказал чайник горячего чая. А когда принесли напиток, лично налил в кружку и поставил перед девушкой:

– Выпей. Тебе нужно согреться.

– Спасибо, – ответила она, на секунду встретившись со мной взглядом.

У Аси умные карие глаза, и в них читалась глубокая печаль. Что же у тебя случилось, милая? Не из-за меня ведь ты грустишь?

Пока Руслан выбирал себе ужин, я откровенно любовался его девушкой. От нее не мог укрыться мой изучающий взгляд, Ася заерзала на стуле и даже чуть не перевернула чашку с горячим чаем. Волнуется, малышка. Ах да, она же ждет извинений.

– Анастасия, я хотел бы извиниться за нанесенную тебе глубокую обиду. Надеюсь, ты не будешь излишне строга и простишь меня.

– Прощаю, Марат Османович.

Руслан заулыбался, радуясь нашему формальному примирению. Какой же он еще наивный и желторотый, господи! Какой с него муж? Ему еще учиться три года в медфаке и два в ординатуре.

Он до сих пор не выбрал профиль, зато выбрал себе жену. Не о том думает, не о том… В голове один секс.

Ася никак не могла определиться с заказом, и Руслан ей помог выбрать блюдо. Было интересно наблюдать за голубками со стороны. Девчонка перестала дрожать, и на ее губах появилась искренняя, а не выжатая, улыбка.

Ощущая непонятное волнение в груди, я вдруг осознал, что хотел бы говорить с ней и узнавать ее. Медленно, постепенно, по фрагментам, по кусочкам, или всю сразу.

Но только наедине…

На несколько минут Руслан показался мне лишним, но я отогнал от себя дурацкие мысли прочь. Совсем с ума сбрендил, на девушку сына засматриваюсь! Сам ведь обрек себя на одиночество. Некого винить. Разве что…

Впрочем, не хочу сегодня думать о больном.

– Расскажи о своей семье, Ася, – попросил я и тотчас наткнулся на ее испуганный и забитый взгляд…

– О моей семье? – прочистила горло. – Да нечего рассказывать. Про сестру вы уже знаете, мама сейчас домохозяйка.

– А на что вы живете? – полюбопытствовал Марат Османович.

Я не могла смотреть ему в глаза, только на руки. Красивые у него пальцы: холеные, длинные, тонкие. Он элегантно держал ими бокал с простой водой.