— Прости, — я закрываю ладонью рот и спешу в уборную, которая примыкает к кабинету. Опускаюсь коленями на холодный пол и познаю все прелести беременности, пока отец ребенка где-то там, за дверью.

Я включаю кран и умываю лицо холодной водой. Ощущения ужасные. Сейчас бы домой, в кроватку свою родную, а не это вот все.

— Ксюша, с тобой все в порядке? — не выдержав, в дверь стучит Леон.

— Да, все просто прекрасно! — горячо заверяю его, хотя на самом деле все далеко не так. Я едва держусь на ногах. Так должно быть? Это нормально или стоит написать врачу, который ведет мою беременность?

— Ты просто там минут пятнадцать уже. Может, вызывать скорую? — его голос звучит взволнованно.

Я вытираю руки, выбрасываю салфетки в урну и открываю дверь, встречаясь взглядом с Леоном.

— В ресторане что-то не то съела, наверное. Обычное отравление, не нужно никакую скорую, — произношу устало, прохожу мимо него и плюхаюсь в мягкий кожаный диван. Расслаблено откидываюсь на спинку и глубоко дышу.

У меня через неделю визит к доктору, надеюсь, она порекомендует мне какие-то средства, чтобы справиться с этой внезапно накатывающей тошнотой. Если такие средства вообще существуют, конечно.

— Ты очень бледная, Ксюш. Это может быть серьезно.

Я поднимаю голову, смотрю на растерянного Вересова, застывшего посреди кабинета.

— Ничего серьезного, Леон, клянусь. Мне уже лучше.

И тут мой взгляд скользит по кабинету, натыкается на ту самую чашку с латте, я снова вспоминаю о молоке. Клянусь, в ноздри проникает запах кипячёного молока, словно он здесь действительно присутствует.

Я срываюсь со своего места и снова мчу в уборную. Господи, какой кошмар. И стыдно как перед Леоном!

Я нахожусь в уборной максимально долго. Когда открываю дверь в кабинет, то застываю на месте при виде молоденькой женщины в белом халате.

— Это Ангелина, она работает дежурной медсестрой в нашем бизнес-центре, — поясняет Леон. — Если ты не хочешь в больницу, то позволь ей хотя бы осмотреть тебя. Давление там померить. Ты знала, что повышенное давление вызывает тошноту?

Вересов в мое отсутствие явно успел вычитать в интернете симптомы всяких болезней и недомоганий. Но в догадках слегка ошибся.

— Хорошо, — сдаюсь я. Но только потому, что в данный момент мне и в самом деле не помешает контроль давления. — Не мог бы ты сходить и принести мне грейпфрутового сока?

Потом вспоминаю, что передо мной, вообще-то, начальник, и исправляюсь.

— Ну, или попроси Нину. Пожалуйста.

Кажется, в каком-то фильме, где героиня была беременна, она пила грейпфрутовый сок, чтобы избавиться от тошноты.

— Я схожу, — вызывается Леон, чем облегчает мне жизнь.

Я присаживаюсь в кресло за своим столом, позволяя медсестре померить мне давление.

— Как давно вам плохо? Есть ли еще какие-то симптомы? — спрашивает она.

Приходится признаться:

— Это всего лишь токсикоз, поэтому плохо мне давно, — тяжело вздыхаю, потом поднимаю на нее умоляющий взгляд. — Только начальнику моему не говорите, прошу. Я недавно устроилась на хорошую должность, он, как узнает о моей беременности, сразу же уволит.

— Ох, — в ее глазах появляется гневный блеск. — Я наслышана о Вересове. Очень-очень строгий и неприятный человек. Говорят, когда у него плохое настроение, он увольняет всех за любую оплошность. Даже если в кофе положить три ложечки сахара вместо двух.

— Думаю, слухи не преувеличивают, — заговорщицки произношу я, кивая. — Очень неприятный тип. И самовлюбленный. И…

Договорить не успеваю, так как дверь распахивается, и на пороге появляется объект наших сплетен со стеклянной бутылкой сока в руках. Раскрасневшийся и немного запыхавшийся.