Малыш словно чувствует важность момента, ведет себя просто идеально. Хотя уже зайдя в клинику, я вдруг ловлю себя на мысли, что, может, послать это все лесом? Я ведь и так уже привязался к нему, как к своему. Да что там! В мыслях я давно уже называю пацана своим сыном. Так, может, ну его?

Даже останавливаюсь, решая, стоит ли и правда вернуться домой без результатов, как меня перехватывает тот самый мужчина, который брал у нас анализ.

- Назар Леонидович, добрый день. Вы за результатами?

- Здравствуйте, - киваю в ответ. - Да, но я тороплюсь, так что…

- Проходите, это быстро.

В итоге все же получаю запечатанный конверт на руки и зависаю, глядя на тот. Сотрудник клиники смотрит с явным интересом.

- Спасибо, - говорю и быстро покидаю кабинет. Наверное, обычно папаши вроде меня тут же вскрывают и читают результат. А я… Я вот только в машине все же решаюсь на это. С твердым пониманием, что написанное не изменит принятого решения.

Когда вижу в графе результат цифру 99,99 - внутри что-то обрывается.

То есть вот она, правда, которая ничего, по сути, и не меняет. Больно ли мне от понимания, что Полина лишила меня нескольких месяцев жизни моего сына?

Очень.

До безумия. Я злюсь на нее. Злюсь так, что внутри все кипит. Но одновременно с этим во мне растет благодарность, что не избавилась, не отказалась. Выносила, родила.

Когда найду, спрошу за все, разумеется. Но уже сейчас знаю - Платона не отпущу больше. Ни за что.

Подъезжая к дому, вижу машину брата. И понимаю, что неспроста это. Стоит мне припарковать тачку, как Мирон выходит из своей и идет ко мне. Да вот только я-то не один. Поэтому, как только здороваюсь с ним, подхожу к задней двери и, открыв ту, достаю переноску.

Мир забавно хлопает глазами и смотрит то на меня, то на Платона.

- Теперь я понимаю, почему мама сказала заехать к тебе в гости, - выдает он ошарашенно.

- Так все же она, - усмехаюсь я. Даже не сомневался, что младший не просто так появился тут. - И что еще она сказала?

- Просто попросила заехать узнать, как твои дела, и напомнить, что скоро у нас семейный ужин. Ева с Ником прилетают. Так что ты тоже должен быть. Но, видимо, не один?

Вот ведь… мама. Все просчитала. А я-то гадал, как это она не объявилась за это время ни разу. Не напомнила, что я все-таки обещал с отцом поговорить и про Платона рассказать.

- Это же твой? - Мирон задает вроде бы логичный вопрос, но меня почему-то задевает это.

- Сам-то как думаешь?

- А от кого? Черт, и когда ты вообще успел? - брат ошалело смотрит на пацана, который беззубо улыбается ему, и я прямо вижу, как младшенький начинает таять. А ведь тот еще закоренелый холостяк и чайлд-фри.

- Разве это важно?

- Ну, вообще-то да. Наследственность, знаешь ли, не просто так придумали, - умничает Мир.

- Ладно, ты все передал - молодец. Я тебя услышал. А сейчас мне пора, извини.

- Погоди, так ты правда осел дома? Когда заехал в офис, не поверил. Это из-за ребенка? Это кто, кстати? Мальчик? Или девочка?

- А ты угадай, - предлагаю ему.

Брат хмурится и вглядывается в Платона, отчего тот тоже перестает улыбаться, и вообще губы начинают у мелкого дрожать. Верный признак рева.

- Мальчик. Синий же цвет.

- Гениально, Мир, - хвалю брата. - Купи себе шоколадку за правильный ответ. А мне и правда пора.

- Что, даже не пригласишь в гости?

Тяжело вздыхаю и перехватываю люльку поудобнее.

- Ты ведь не отстанешь?

- Неа.

- Ладно, идем.

Понимаю, что в ближайший час Мирон вытащит из меня все, что захочет. Мелкий засранец. Всегда таким был - как вцепится, не оттащишь.