Передняя дверь со стороны пассажира открылась. Карим сидел за рулём. Я молча заняла место сбоку от него и, встретившись взглядом, смутилась. Ночью всё было простым, но наступил день.

— Почему не надела серёжки?

Я дотронулась до уха. Привычные гвоздики были на месте, но Карим говорил не о них.

Не дожидаясь ответа, он завёл внедорожник и довольно резко нажал на газ.

— Ремень, — бросил коротко.

Я пристегнулась. Про Алию он ничего не сказал и не спросил. Значит, в курсе, где она. Если бы не это, наверняка бы дождался её.

Первый же попавшийся на пути светофор светил красным, и мы встали среди прочих машин. Перебарывая смущение, я коснулась бедра Карима. Он накрыл мою руку ладонью. Повернулся и сжал. Погладил пальцы.

— Они слишком красивые, чтобы носить их в институт, — сказала я и пояснила: — Серёжки. Те, которые ты подарил. Ещё потеряю…

— Потеряешь — купим новые, — отрезал он. — Жизнь идёт сейчас. Зачем откладывать её на потом?

Я не нашлась, что ответить. Ночью годы, которые он прожил, пока меня ещё не было, стёрлись, а сейчас я опять почувствовала себя девчонкой по сравнению с ним. Взгляд его был бархатным, твёрдым и мягким, как и прикосновение.

— У тебя красивые глаза, Яна. Очень красивые.

Я не поняла, к чему он это сказал. Поток машин начал движение, Карим ещё раз сжал мои пальцы.

— Спасибо, — шепнула, не найдя, что ещё сказать.

Опять дотронулась до уха. Захотелось снять гвоздики и спрятать в сумку. Утром, когда я проснулась, Карима уже не было. Пока пила кофе, рассматривала его подарок, а потом убрала в мешочек. И мысли не было надеть что-то такое в институт. А сейчас я пожалела об этом.

— Паспорт у тебя с собой? — спросил Карим.

— Да, а что?

— Хорошо. Значит, заезжать не будем. Всё, что нужно, купим тебе на месте.

— Заезжать? — Я выглянула в окно. Повернулась к Кариму. — Куда заезжать? Куда мы едем?

— Мне нужно проверить один из моих горнолыжных курортов. Сезон в разгаре, хочу убедиться, что всё в порядке. Через полтора часа у меня самолёт до Минеральных вод. Ты полетишь со мной.

***

Попытки возразить привели лишь к тому, что Карим попросил меня замолчать. Вернее, велел закрыть рот и не отвлекать его от дороги. Не интересовала его ни моя учёба, ни важная лекция, присутствовать на которой я должна была кровь из носа, ни боязнь самолётов. Единственный раз я летала, когда мне было лет восемь, и как тогда не описалась от страха, сама не знаю. Единственное, о чём он спросил, — не повредит ли перелёт ребёнку. Я отрицательно мотнула головой. На этом наш разговор на данную тему закончился.

Салон бизнес-класса разительно отличался от того, что я запомнила. Узкие проходы, недовольные пассажиры, чуть ли не валящийся с полок на голову багаж: здесь и близко такого не было.

— Прошу вас, Карим Ренатович, — показала стюардесса места. — Яна Вячеславовна, — ваше кресло это.

Выглядела стюардесса точно так же, как та, что рекламировала самую известную в России авиакомпанию. Даже форма у неё была такая же: ни складочки, ни пылинки.

— Можешь сесть у иллюминатора, — сказал Карим.

Я так и сделала. В бизнесе помимо нас было ещё три человека, все остальные кресла так и остались незанятыми.

— Боже, — вздохнула, стоило самолёту начать движение, и вцепилась в лежащую на коленках сумку, как будто она могла спасти меня, если это дорогущее корыто с крыльями решит спикировать носом в землю.

— Ты привыкнешь.

Карим забрал у меня сумку и положил рядом с собой. Похлопал по ладони. Каждый раз, смотря ему в глаза, я терялась. Вопрос застыл на губах. Карим обвёл большим пальцем костяшки на моей кисти, потом стал поглаживать запястье. Медленно, только одним пальцем — вдоль, немного выше. Обвёл косточку, надавил на местечко, где можно было нащупать пульс, и снова вдоль руки. Внизу живота зарождалось желание. Нити возбуждения, в первые секунды совсем тоненькие, пронзали сильнее и сильнее, а он так и гладил мою руку, глядя в глаза. Между ног ныло, я сдвинула бёдра, только это не помогло.