– Кандидат для чего? – не выходит уловить суть с первого раза.

– Ну, для первого раза, Элла! Не тупи!

– По-моему, ты торопишься, – скептически заключаю я.

– Да папа достал! – вздыхая напоминает Злата. – Мне кажется, если я уже с кем-нибудь трахнусь, он, наконец, перестанет так меня опекать.

– Ну, допустим, – соглашаюсь я. Хотя, если честно, я думаю, что будет наоборот. Странно, что Злата этого не понимает, она то уж с отцом знакома побольше одного дня. – И в чем план?

– Вот! – подруга достает из пакета кружевное белье. Очень тонкое, почти прозрачное. С какой-то изящно вышивкой. – Очень дорогое, – выдыхает она счастливо. – То самое для первого раза!

– А что с трусами? – интересуюсь, вертя трусики в руках. Там после маленького треугольника, которым вряд ли можно что-то закрыть, расходятся две тонкие веревочки, которые не совсем понятно для чего предназначены.

– Ну, ты совсем, что ли деревня? – Златка смотрит на меня с нескрываемым удивлением. – Веревочки пройдут вот здесь, – она проводит ребром ладони по местам между ногами и половыми губами, а самое главное останется открытым.

– А ты не перебарщиваешь? – на всякий случай уточняю, возвращая Злате трусики.

– Вот так и знала, что ты душнить будешь! – вздыхает она, но в этот момент дверь в мою комнату без стука резко распахивается, а на пороге возникает Демид Альбертович собственной персоной.

Элла

Демид замирает в дверях.

Он старается не показывать, что удивлен, но это удивление не укрывается от меня.

– Папа? – а вот кто поражен внезапному появлению мужчины больше всего – моя подружка Злата.

Мы с ней тоже обе замираем, прирастая к тому месту, где стояли в этот момент. И я только теперь осознаю, что нахожусь перед отцом подруги в одном полотенце. На мне даже трусиков нет.

Щеки тут же вспыхивают. Сердце ускоряется, и я стараюсь даже не дышать, чтобы, не дай Бог, неплотный узел на полотенце не развязался, и оно предательски не оголило мое тело.

– Папа, ты что тут делаешь? – первой отмирает Злата.

– Тебя ищу! – рявкает он. – Почему трубку не берешь? – недовольно спрашивает и, ожидая ответа, бросает беглый взгляд на меня.

Мне с моим розовым полотенчиком захотелось исчезнуть. А еще лучше провалиться сквозь землю от стыда и странного волнения, чтобы только Демид Альбертович перестал так на меня смотреть!

Злата тянется в карман джинс, а я до сих пор ни глотнула ни капли кислорода.

– Странно, ни одного пропущенного от тебя, – удивляется подруга. – Уверен, что звонил? – растерянно уточняет она.

– Конечно звонил! Смотри внимательнее! – недовольно отзывается Демид. – А это что?

Мужчина только сейчас делает шаг в нашу сторону. Злата, вовремя подсуетившись, перекидывает белье на меня, избавляясь от улик, а мне ничего не остается, как перехватить его руками и прижать к груди.

– А это не мое! – заявляет подруга. – Это Элла хвасталась по-дружески.

Вот сейчас мне действительно хочется провалиться сквозь землю. Я так зла! Так зла! Но когда поворачиваю голову на подругу, и та всей мимикой лица молит меня поддержать ее вранье, снова не могу подставить единственного близкого человека.

– Твое? – Демид скептически выгибает бровь.

– Да, мое.

Злата, блин! Я тебя убью!!!

Мужчина протягивает ко мне руку и вытаскивает… трусики…

Он расправляет их в воздухе и, в отличие от меня, прекрасно понимает для чего нужны это пошлые веревочки, которые и трусами то можно назвать только с большой натяжкой.

Еще никогда мне не было так стыдно! Ни разу в жизни!

– И куда это мы с таких трусах собрались? – без усмешки интересуется мужчина. Мне кажется, в его взгляде проскальзывает недовольство.