– Мне ничего от вас не нужно. Можно я домой поеду?

– Нет, не можно! Ты примешь мои извинения и поклянёшься, что Маша никогда не узнает о том, что произошло в этом кабинете!

– А то что? – с вызовом бросила я ему в лицо.

Голубые глаза, смотревшие на меня с толикой сожаления, мгновенно сузились и стали холодными, а лицо скрылось под непроницаемой маской. Я тут же пожалела о том, что посмела дерзить Егору Васильевичу.

– Я ведь и по-плохому могу, девочка! – пригрозил он. – И ты об этом знаешь не хуже меня.

– Хорошо, я ничего не скажу Маше, клянусь! – сдалась я, подняв ладонь для убедительности. – Довольны?

– Вполне! Но если обманешь, я тебя из-под земли достану, и тогда пеняй на себя! – Егор Васильевич поднялся на ноги и отступил на шаг. Дышать стало легче. Неужели сейчас меня отпустят, наконец? – Налички нет, я сделаю перевод по номеру телефона, – сообщил он, вытащив из внутреннего кармана пиджака свой мобильный.

– Не надо, Егор Васильевич, правда…

– Номер говори! – резко оборвал он меня.

Что за человек? Мне пришлось продиктовать номер своего телефона, лишь бы только он отстал от меня поскорее.

– Завтра тебе позвонит менеджер, и вы обсудите с ним график работы.

– Хорошо, – выдохнула я, соглашаясь на всё на свете.

Конечно же, я не собиралась работать у Романова. Я что, дура, что ли? После такого я надеялась, что вообще больше никогда его не увижу. Пусть выпустит меня отсюда, больше мне от него ничего не надо.

– Пап! – раздался голос подруги за дверью, и я забыла, как дышать. – У вас всё хорошо?

Сейчас она увидит меня заплаканную, в разорванной одежде и спросит, что случилось. И что мне ей отвечать?

Вот он момент, которого я боялся!

Сейчас Маша увидит свою помятую подружку, зарёванную, в рваной блузке и с засосом на шее, и я охренею оправдываться. Ну, не Женя же будет лапшу ей на уши вешать?

На девчонке и так лица не было, а теперь, когда в дверь начала ломиться Маша, она и вовсе в диван вросла. Господи, да она два слова связать не в состоянии, какие тут могут быть отмазки из её уст?

Нет, я не мог допустить, чтобы моя дочь увидела Женю в таком состоянии. Я эту кашу заварил, мне и расхлёбывать.

– Ни звука! – шикнул я на Женю и подошёл к двери. – Машунь, у нас всё прекрасно! – крикнул я дочери, гипнотизируя взглядом её подругу. – Мы почти закончили! Иди в столовую! Я скоро!

– Хорошо, пап! – откликнулась Маша, и я с облегчением вздохнул.

Нужно было избавиться от этой девицы как можно скорее. Я набрал своего водителя, которого уже отпустил на все четыре стороны, и приказал вернуться к моему дому, чтобы отвезти домой Женю.

– Мой водитель отвезёт тебя, – сообщил я девушке.

– Не надо. Я сама доеду до дома!

– Мой водитель отвезёт тебя, – с нажимом, слово в слово повторил я.

Нельзя отпускать её одну в таком состоянии. Просто непозволительно.

Женя поднялась с дивана и затравленно посмотрела на меня. Мне стало её жалко отчего-то. Чувство стыда, которое я не испытывал лет двести, пекло меня изнутри.

Я поверил, что Женя девственница. Не знаю почему. Просто поверил, и всё тут.

Что она за птичка мне ещё предстояло разобраться, но сейчас я взглянул на неё немного другими глазами, не как на легкодоступную шлюшку. Её невинность и неприступность мне даже больше зашли.

Вечер и без того был нескучным, а теперь во мне проснулись совершенно иные инстинкты. Последняя девушка, которую я покорил – моя покойная супруга. Остальные женщины мне давали и так. Как же давно я не охотился?

Если Женя не врёт, и её ещё никто не трахал, было бы интересно стать у неё первым. Открыть для этой красавицы мир страсти и порока, сделать её своей. Фантазии понесли меня так далеко, что я снова почувствовал эрекцию, которая была сейчас крайне неуместной.