— Не спрашивай. Не думаю, что тебе понравится ответ, — заявляет с холодной решимостью. И снова наступает тишина, во время которой он обводит взглядом каждый сантиметр моего некрасивого тела, а я неосознанно пытаюсь прикрыться руками. Но и это он мне не позволяет, опуская  их вдоль тела. — Я не хочу, чтобы ты закрывалась от меня.

— Но я хочу, — закусываю губу, потому что сейчас огрызнулась. На что он только качает головой и молча берет баночку с мазью.

— Чем скорее ты поймешь, что твои «хочу» не имеют никакого значения, тем меньше будешь раздражать меня.

Раздражать? Ощущаю, как мои губы вытягиваются в «О». Ничего не понимаю. Точнее сейчас его поведение намного ближе к реальности, и все же мне бы хотелось понять, что происходит в голове Мирона. Потому что его нежность постепенно улетучивается, сменяясь привычной дикостью этого мужчины. 

Внезапно с губ срывается шипение, когда он наносит мазь в область моих лопаток.

— Какого черты ты вернулась в клуб? — едва не рычит он, продолжая смазывать мне поврежденные участки кожи, а я лишь кусаю губы, любуясь тем, как мой волк заботиться обо мне. Грубо и в то же время как-то особенно. Складывается впечатление, будто я действительно раздражаю Мирона, но в то же время изредка вижу его взгляд, за которым скрывается какое-то понимание и сожаление. — Ты оглохла?

Вздрагиваю от резкого обращения.

— Я не возвращалась туда. — Чувствую, как хмурю брови. — После нашего милого общения в доме вашей жены, я собрала вещи и поехала к отцу, — мой острый язычок начинает работать быстрее мозга. Удивительно, как действует на меня этот мужчина. — Но не успела дойти до остановки, потому что меня насильно усадили в машину к Орлову. 

— Хочешь сказать, он сам тебя забрал? — прищуривается Мирон, глядя на меня через зеркало так, будто я несу чушь.

— Да, хочу сказать, что меня забрали силой, надели латексное дерьмо и напичкали какой-то херней! — даже не замечаю, как начинаю раздражаться, а сжатые в кулаки руки уже дрожат. «Я не шлюха! Я не возвращалась туда!», хочется прокричать мне, но вместо этого молча кусаю губы. 

— Блядь! — слышу резкое рычание за спиной, а потом на моих плечах уже оказывается мягкий махровый халат.

И как мне расценивать его ругательство?

— Прекрати кусать губы! — прилетает мне следом предупреждение. — Идти можешь?

Сделав обреченный вздох, я поворачиваюсь и, сильнее укутавшись в мягкую ткань, поднимаю взгляд на злого волка.

— Что теперь будет? — звучит жалко, но наверное я и выгляжу подобающе.

Мирон подцепляет пальцами мой подбородок и с большим нажимом проводит по нижней губе, я даже упускаю тихий стон, после чего синяя радужка волчьих глаз вспыхивает.

— Теперь ты принадлежишь мне.

Моя челюсть без спроса опускается вниз. Господи, скажи что я ослышалась, умоляю.

— Давай, пошли, тебе нужно поспать. — Тяжелая ладонь опускается на мою поясницу, и я невольно подпрыгиваю на месте, прежде чем начать мельтешить ногами.

Зайдя в спальню, ощущаю, как мои глаза расширяются от помпезности интерьера: большие окна, многоуровневый потолок, мраморный камин, лепнина, растительный орнамент, живописные фрески и кровать с балдахином размером king size. И давление на пояснице снова направляет меня именно к ней.

Забравшись с ногами на мягкий матрас, практически с головой накрываюсь шелковым покрывалом, от блаженства забывая о боли и том, что на меня смотрит посторонний мужчина. Но когда ловлю на себе его мрачный взгляд, замираю. Смотрю в ответ и не отвожу глаз, игнорируя спирающее от подступающих слез дыхание. Потому что вопреки всему случившемуся, мне нравится этот мужчина. Очень нравится. Так же как и нравится то, что он защитил меня.