— Что вы здесь делаете? – подаю голос первой.

— Решил узнать, не нужно ли тебе чего-нибудь.  Одежда там, мелочи какие-то? А, и телефон твой привез.   

Он нервничает. Не понимаю почему, но нервничает. Я вижу это по его резким движениям и тому, как его взгляд блуждает по белым стенам палаты, задерживаясь на мне лишь на мгновенье.

— Тебя Максим прислал? – это единственное логическое объяснение тому, почему мужчина может находиться здесь. – А где он сам? Почему не приехал? – начинаю нервничать я, поглядывая на дверь.

— Твой сбежавший женишок не появлялся,— криво усмехается он. – И не думаю, что появится в ближайшее время.

— Нет, ты врешь, — резко произношу я, чувствуя, как в груди нарастает негодование. Зачем он это делает? Зачем обманывает и играет со мной? — Доктор сказал, что Максим оплатил мое лечение, приходил ко мне, — упрямо говорю я. 

— Не забыла, как меня зовут? – устало произносит мужчина, а потом подтягивает стул к моей кровати и садится, устремив на меня свой взгляд. И снова напряженное молчание. 

— Я не понимаю, — растерянно произношу я и отвожу от него взгляд.

— Я оплатил твое лечение, что здесь непонятного? – немного резко и с раздражением. – Можешь не благодарить, то, что ты очнулась, выше всяких благодарностей, а то еще минута, и я сделал бы самую большую ошибку в своей жизни.

Моя бровь вопросительно ползет вверх, но мужчина молчит. Почему-то даже мысленно не могу называть его Максимом. Это имя ассоциируется у меня лишь с отцом моего ребенка.

— Я не верю. Зачем тебе это? Зачем тебе помогать какой-то незнакомой девушке? — начинаю нервничать я, желая, чтобы он ушёл. И больше не появлялся. Потому что если все, что он говорит, правда, то Максим и в самом деле обманул меня. Отправил в чужую квартиру и бросил. 

— Сам задаюсь этим вопросом, — пожимает плечами он. — Похоже, в тебе есть что-то такое, что заставляет всех вокруг бросаться тебе на помощь. Вика с Игорем были готовы забрать к себе твоего сына и позаботиться о нем, пока ты не встанешь на ноги.  

При упоминании о малыше воздух выбивает из груди.

— Что произошло? Ты знаешь, что с моим ребенком? — Я смотрю на него и с замиранием сердца ожидаю хотя бы какой-то информации, несколько слов о том, что мой сын здоровый, что ему хорошо без меня сейчас, что мне не стоит волноваться за его состояние. 

— У тебя была остановка сердца, но по официальным документам все провели как родовую травму и большую потерю крови. Я не вдавался в подробности. С пацаном все нормально, на тебя не похож. Они пытались всунуть мне его, думали, что я отец, – усмехается он, и мы вновь замолкаем. 

Я немного расслабляюсь. Уверена, на моем лице появляется мечтательная улыбка, потому что мысленно я держу на руках своего сыночка. «Тимур. Назову его Тимуром», — вдруг решаю я. 

— Вот телефон. — Я с удивлением подмечаю, что он достаёт из кармана мой смартфон. — Набери бабушке, друзьям, или кто там у тебя еще есть, и сообщи, что с тобой все в порядке. Я не говорил твоим родным, что ты в реанимации, не стал беспокоить их, но уверен: они волнуются. 

— Ты с кем-то разговаривал? — напрягаюсь я, потому как не понимаю, откуда он мог что-то знать о моей бабушке. 

— Вроде того, — уклончиво отвечает мужчина и вкладывает мне в руку телефон. – Я вбил свой номер на всякий случай. Дмитриев Максим. Пароль изменил, уж извини, теперь там все единицы стоят. Если что-то надо будет – звони. Все равно все твои вещи остались в моей квартире и нам еще предстоит встретиться.

— Спасибо, — нахожу в себе силы произнести я, потому что с трудом сдерживаю слезы. Максим, которого все приняли за моего мужа, оказался не моим Максимом. Я не могу избавиться от разочарования. Чувствую себя одинокой. Брошенной. Не могу увидеть сына, не могу связаться с парнем, кажется, у меня в жизни настоящая чёрная полоса. Хотя могло быть и хуже, конечно.