На последних словах Старский практически начинает рычать.

- Но пока что окно открыто, - Антон снимает ботинок с поверженного парня и пистолетом указывает юным бандитам направление для бегства.

Вскоре парни линяют.

Остается только Даниил, прижимающий ладонь к окровавленному плечу.

- Ты все правильно понял, - заявляет Старский, вытаскивая карабин с таким выражением лица, словно ничего не произошло. - Тебя я никуда не отпущу.

- Пустой? - вдруг воет Даниил.

Старский усмехается.

- Да у тебя плечо только оцарапано, - Антон легким шагом пересекает гостиную и указывает на дырку в стене. - Вот тут вторая пуля. Я же сказал, я отменный стрелок. Хотел бы я тебя убить, убил бы.

Он оборачивается к Даниилу и у меня перехватывает дыхание от того, как хищно блестят глаза Антона.

Старский в два шага приближается к сыну и с размаха бьет ему в живот.

- У меня еще остается надежда на то, что жизнь тебя научит, - проговаривает Антон, пока Даниил оседает и морщится. - Вот тебе еще один урок: сила не в руках, а в голове.

Старский кидает пистолет на пол. Теперь я вижу, что из него выпал совершенно пустой карабин. Когда Антон выстрелил в Коробкова, у него действительно не оставалось больше ни одной пули. Выходит, Старский четырех здоровенных парней одним взглядом победил.

- Остальному научат в тюрьме, - прибавляет Антон, хватая Даниила за плечо. - Куда ты прямо сейчас же и отправишься.

- Н-но…

Старский подбирает пистолет и следом практически выволакивает Коробкова из гостиной. Я понимаю, что они направляются к входной двери: негоже это джентльмену снова лезть через окно. Воспитанные люди выходят только в двери. В этот самый миг я искренне восхищаюсь Старским как человеком.

- Я же твой единственный родственник! - доносится уже из прихожей.

- И для меня честь лично сдать тебя в ментовку, после того как я в деталях узнал, что ты наделал, - я понимаю, что заминка произошла у входной двери. - Кристина, код!

Я называю последовательность цифр и Антон, набирая, договаривает отповедь:

- Знаешь, я охотник, Даниил. Так вот, даже звери ради забавы не мучают и не убивают друг друга. Ты в моих глазах теперь хуже чем зверь. Ты - ошибка.

Поднимаюсь на ноги и иду в прихожую, чтобы еще раз взглянуть на Старского. Не думала, что у человека, придумывающего контракты на беременность есть моральный кодекс. Это точно один и тот же человек?

- Я твой сын! - орет тем временем Коробков и я наверное впервые замечаю слезы на лице Даниила.

Старский в тусклом свете уличного фонаря щурится и скалится. Как тот самый санитар леса - волк, только что прикусивший горло взбесившейся добыче. И я понимаю: Антон - зверь. Но он не чудовище.

- Пойдем! - хватает сына за рукав куртки Старский. - Ты - мой позор.

И они удаляются.

Я, передергивая плечами, собираюсь закрыть дверь, но Антон оборачивается ко мне:

- Останься в доме. Вставишь стекло и встретишь ментов.

Вздыхаю.

Кажется, я знаю того, кто только что отстоял мою крепость.

Подбегаю к двери. С одной стороны мне и не хочется отпускать его, а с другой - вот весь этот контракт разве не бред сумасшедшего?

- Антон Сергеевич…

Старский оборачивается.

- Мы ведь можем считать договор разорванным? - выдыхаю.

В ответ он как-то так нехорошо улыбается, что я не знаю, что и думать.

Вечер проходит ужасно, как и ночь. Спать в доме, где только что побывала шайка бандитов - то еще удовольствие. Но пойти мне некуда.

Старский спас меня, но при этом я осталась в очень странном положении. Я знаю, что никто не собирается помогать моему отцу. СМИ не перестали трубить о “деле преподавателя медицинского вуза” - так они это называют теперь. Может, по-прежнему старается Эльвира Коробкова.