– Пойдём, – протянул я ей руку, и она доверчиво вложила ладошку в мою.

Как током прошибло. Думал, плакать будет или дичиться, но нет же – вот её тёплая ручонка в моей, будто я для неё родной и надёжный.

– Женя, остановись! – шипела Марина. – Что ты делаешь?

– Домой иду, – кинул я через плечо и открыл дверь. Это совсем сердца не иметь, чтобы оставить всё так, как есть сейчас.

Я не знал, что буду делать. Но я чётко понимал: на улице я девочку не оставлю, и уж точно не сдам её полиции среди ночи. Всё это может и подождать.

В коридоре возникла проблема: я никак не мог расстегнуть пуговки её пальтишка. Не приспособлены пальцы неопытного мужика для столь скрупулёзного действа.

– Помоги мне! – попросил Марину, но та лишь возмущённо фыркнула:

– Как ты себе это представляешь? – цокала она каблуками, наматывая круги, но не приближаясь к месту, где я мужественно боролся с верхней одеждой малышки. – Может, она заразная какая? Это ребёнок с улицы, не забывай! Какая-то бомжиха-алкоголичка заявила, что эта девочка тебе дочь, и ты поверил? Это совсем мозгов не иметь, чтобы верить любой проходимке. Эдак у твоих дверей скоро выстроится футбольная команда, состоящая сплошь из малышей, годящихся тебе в дети!

Я её почти не слушал, но она зудела и зудела, повышая голос, добавляя визгливых интонаций, от которых закололо в висках и родилось раздражение, ранее мною к Марине не испытываемое.

Вот что значит – тишь да идиллия, когда встречаешься с любимой девушкой пару раз в неделю. Первое же испытание, нестандартная ситуация – и прекрасная интеллигентная Марина вдруг превращается в какую-то совершенно незнакомую мегеру.

Матрёшка стояла неподвижно, позволяя мне бороться с пуговицами. Смотрела на меня во все глаза и молчала. Щёки у неё раскраснелись, видимо, жарко, а поэтому я приложил все усилия, чтобы избавить её от пальто и платка. Наконец-то мне удалось.

Влажные локоны прилипли ко лбу. На макушке торчал какой-то жалкий крысиный хвостик.

– Пойдём, – снова протянул я ей руку, как только справился со шнурками на ботинках.

– Я хочу писять! – заявил шёпотом ребёнок, и я услышал, как взвыла Марина. Что за бес в неё вселился?

– Пойдём, – повторил я, как попугай, и повёл матрёшку к туалету, соображая, что делать дальше, и справлюсь ли я, если ей придётся штаны снимать. Сам процесс почему-то приводил меня в ужас.

О, Господи! Ну я же не так быстро мечтал о детях! За что сие?! – мысленно взвыл я, подняв глаза к потолку.

Потолок сиял идеальной белизной и гладкой поверхностью. Ремонт мне сделали замечательный. О чём только ни подумаешь в минуту стресса.

– Я сама! – заявила Матрёшка и закрыла перед моим носом дверь.

Не скрою – я вздохнул с облегчением, но от туалета уходить далеко не стал. Стоял и прислушивался к звукам и успокоился, когда зажурчала вода.

По крайней мере, она знает, как пользоваться унитазом – уже хорошо. Значит, не такая уж и маленькая, как мне сразу показалось.

То, что я переоценил Матрёшкины способности, понял, как только она вышла из туалета. Колготы висят по колено, край платья заправлен внутрь, но девчушка улыбнулась мне, показав зубки с милой дырочкой, а меня снова шибануло током: у неё глаза синие, как у меня, и ресницы густые. Мои глаза. Или я уже на фоне стресса придумываю то, чего нет?

– Вуки мыть! – заявило дитя и само пошлёпало в ванную.

До раковины она не дотянулась, а поэтому посмотрела на меня выжидающе. Пришлось кран открыть и ребёнка на руки взять. Пока мыли руки, я взмок. От пота, естественно.

– Женя, ты так и будешь с ней возиться?! – не унималась Марина.