— Машунь, золотце мое драгоценное, — мягко и расслабленно протянул он. Я замерла, сердце почему-то затрепетало. Видимо, ощущая что-то. Чувствуя взволнованность мужчины. То, как он нервничал, снова и снова облизывая губы. — Переезжай ко мне, а? Насовсем.

***

Дмитрий Петрович не выпускал меня из отеля целых семь дней. Аргументируя это тем, что ему вообще нельзя передвигаться. Вот ни-ни! Иначе будет какой-то там разрыв, и точно придется ложиться в больницу.

— А сексом, значит, заниматься можно? — спросила я, сложив руки на груди. — Чувствую, что вы меня разводите на жалость, господин Петрович!

Этот умник, профессионально страдающий на кровати, потянул меня за руку и подмял под себя. Чем еще больше укрепил во мне мысль, что рана давно зажила. А он просто умело манипулировал моим состраданием.

— Ты мне так про плойку и не рассказала, пчелка, — напомнил мужчина, а я коварно пожала плечами. Мучить мне его нравилось, еще как! Видела же, что сгорает от любопытства. — Мои пытки не работают, и я уже не знаю, что предпринять!

— Твои пытки, — я несдержанно прыснула от смеха, — всегда заканчиваются и начинаются одинаково. Сек-сом! Так что толку от них мало.

Не давая мне думать, он знакомо закинул мою ногу себе за талию и медленно вошел, изучая взгляд. Ему нравилось смотреть, как мне хорошо. Нравилось видеть, как сильно я его хочу. Он пил мои крики своими губами, питался желанием. Каждый толчок отзывался дрожью. Каждое движение доводило до предела. И это притом, что за семь дней мы испробовали на прочность каждую поверхность бескрайнего номера.

— Нам все равно придется выходить в люди, — напомнила я ему, валяясь рядом бездыханная и выжатая. Несмотря на все еще не полностью затянувшуюся рану, Дмитрий Петрович всегда укладывал меня к себе на грудь, обнимая руками и обхватывая ногой. — И желательно это сделать сегодня.

— С чего вдруг именно сегодня? — нахмурился мужчина.

Он казался мне странным. Будто мысль о возращении в «реальность» ему совершенно не нравилась. Даже пугала.

— Мне надо позвонить маме и папе! Они подумают, что что-то случилось. Конечно, Лерка меня наверняка как-то отмажет, если что, но… — прикусив губу, я уставилась на Дмитрия Петровича. — Я хочу сама их услышать.

В баре, где я работала, остались мои вещи. Их забрал Игнат тем же вечером, но до меня они так и не доехали. Включая паспорт и телефон. Дмитрий Петрович все время как-то отмахивался, а когда я начала давить на жалость, мол надо позвонить – подарил новенький телефончик с «яблочком». Оказалось, туда уже вставлена моя старая сим-карта, только номеров в ней очень мало. Ни одного мужского. Вру. Один был. Цитирую: «Муж». Я аж кофе подавилась, когда прочитала.

— А я на будущее, — как ни в чем не бывало, парировал тот. — Чего тебе потом лишний раз этим делом заниматься? Долго, сложно... Лучше заранее побеспокоиться. Молодец я, да?

Я ничего не поменяла, потому что телефон брать не собиралась. Наотрез! Мало того, что я никак не объясню родителям, откуда у меня ТАКОЙ дрогой агрегат, так еще и там не было моих сообщений и важных номеров. «Муж» – чтоб коты бродячие его костюм от «Армани» пометили! – постарался!

— У тебя есть телефон! — настоял мой медведь, скрипя зубами, — Звони. Вот прямо сейчас и звони!

— У меня нет телефона, — в тон ему, чеканя каждое слово, парировала. За что получила шлепок по попе. Вроде как за дерзость, но на самом деле мужчина только и рад был причину найти. — К тому же, как я им объясню, где я? Студенты в таких местах Новых год не справляют.