Она не ответила. Молча зашла, закрыла за собой дверь.

Ключ повернулся. Щёлк.

Я выдохнул. Дым растаял в воздухе. Каждый её шаг был как удар. По полу, по воздуху, по мне. Она подошла ближе.

Я встал. Медленно. Словно это был последний момент покоя перед войной.

Когда наши глаза встретились, всё рухнуло к чёрту. Я понял, что с этого момента дороги назад нет.

Она смотрела на меня так, будто ждала чего-то. Разрешения? Молча спрашивала: "Ну что, Северов? Будешь стоять? Или наконец сделаешь то, что должен?"

И я сделал. Всё случилось быстро.

Я даже не понял, кто из нас двинулся первым.

Она смотрела на меня с вызовом. Будто ждала, что я сорвусь. И я сорвался.

Резко. С силой. Нахер всю нежность. Я впился в её губы так, будто это был последний шанс, будто больше её никогда не увижу.

Её губы были мягкими, горячими, с привкусом вина. Она вздрогнула, но не отстранилась. Сжала мою рубашку в кулаке. Потянула меня ближе.

Я схватил её за затылок, притянул ещё сильнее, волосы сгреб, сдавил. В этот момент всё нахрен перестало существовать. Комната, воздух, весь этот долбанный мир. Был только этот поцелуй. Голодный. Дикий.

Мои руки прошлись по её спине, сжимая, удерживая её. Её дыхание сбивалось. Я слышал, как она тихо выдохнула мне в губы, как её пальцы вцепились в мои плечи.

Она была близко. Слишком близко. Я чувствовал её тепло. Чувствовал, как дрожат её губы, как её сердце колотится, как воздух между нами накаляется.

– Артём, – выдохнула она. Моё имя. Не Север…как другие А Артем…

Чёрт, как это звучало. Как будто я хотел слышать только это имя до конца своей жизни.

Я посмотрел на неё. Она дышала тяжело, смотрела на меня этими своими серо-зелёными глазами. В них был страх. И желание.

– Ты уверена? – хрипло спросил я. Последний шанс. Последний, блядь, шанс остановиться.

Она кивнула. И всё. Дальше было что-то дикое. Резкое. Как ураган. Её руки тянули мою рубашку, пальцы торопливо расстёгивали пуговицы, сбиваясь. Я помогал, но мне это было уже нахрен не нужно.

Она сорвала рубашку. Я скинул её пиджак, схватил её за бёдра и притянул ближе. Пальцы скользнули под ткань её блузки. Горячая кожа. Чёрт, я не знал, как остановиться. И не хотел.

Её губы снова нашли мои. Она была как огонь. Сжигала меня. Медленно. До самого дна. Всё происходило слишком быстро. Я мял ее грудь, целовал острые соски как ошалелый.

Мои руки скользили по её телу, грубо, жадно, как будто я пытался оставить на ней свои следы. Её волосы растрепались, упали на плечи. Она скинула туфли, одна за другой. Её дыхание стало громче. Подсадил на подоконник, юбку вверх, трусы на хрен порвал и вздыбленным членом в нее. Застонал, взревел. Там узко, мокро, сладко. Кончу сейчас….

Мы двигались как безумные. В этой ярости, этой страсти было что-то первобытное. Как будто это действительно был последний момент, последний шанс. Как будто мир после этого взорвётся.

Я поднял её, перенес, прижал к стене. Её голова откинулась назад. Губы раскрылись, она задыхалась от моих поцелуев. Я видел её изогнутую шею, её кожу, её глаза, которые смотрели на меня так, будто я единственный человек в её жизни.

И тогда я понял.

Я пропал.

Эта женщина – моё всё. Мой грех. Моя слабость. Моё проклятие.

Никакого завтра. Никакого будущего. Всё, что у нас есть, – это этот момент.

И он горел так ярко, что я был готов сгореть в нём дотла. Я заберу ее у мужа. Я буду любить все что у нее есть и ее до смерти любить буду.

Двадцать лет назад

Она вошла в комнату, тихо закрыла за собой дверь. Думала, я не замечу, как дрожат её пальцы. Думала, не увижу, как покраснели её глаза.