Я не реагировал. Просто смотрел на него. Он понял, что я не шучу.

– Мы познакомились случайно, – продолжил он с раздражением. – В универе. Она сидела на ступеньках, читала какую-то книжку. Было холодно, она вся такая… – он замялся, будто подбирал слова, – …не от мира сего.

Эти слова ударили меня.

Я слышал их раньше. Слышал двадцать лет назад. "Не от мира сего." Именно так я думал об Оле, когда впервые увидел её.

Я сжал зубы.

– И что? – бросил я. – Ты решил, что она тебе подходит?

Егор напрягся.

– А что не так? Почему она тебе не нравится?

– Она не из нашего круга, Егор. Она чужая. Простая. Ты понимаешь, что рано или поздно это закончится ничем?

Он нахмурился, резко подался вперёд.

– Ты даже её не знаешь! С чего ты взял, что она не подходит?

– Я вижу, – тихо, но жёстко сказал я. Мой голос был как нож. Холодный, безапелляционный. – Это не та девушка, которая сможет быть с тобой.

Егор засмеялся.

Но смех был резким, почти издевательским.

– Господи, ты сейчас звучишь, как этот хрен из старого советского фильма. "Не ровня тебе." Может, ещё к ней домой поедешь, чтобы сам всё проверить? Так у нее нет дома она в общаге живет. Не всем повезло родиться ребенком мэра.

Я проигнорировал его сарказм.

– Ты спишь с ней? – резко спросил я.

Егор мгновенно нахмурился. Его лицо потемнело.

– А это, папа, уже не твоё дело.

– Моё, – отрезал я, подаваясь вперёд. – Если у вас там серьезно, ты должен понимать, с кем связываешься.

Он взорвался.

– А если я просто хочу быть с ней, а не обсуждать это с тобой?! Тебе-то какое дело? Ты не лезешь в мои дела, я не лезу в твои!

И тут я не выдержал.

– Какое дело?!

Я резко подался вперёд, нависая над столом.

– Она будет рядом с тобой. Значит, она часть моей жизни. А я привык знать, кто вокруг меня.

Егор замер на секунду, потом резко встал. Его лицо было закрытым, напряжённым.

– Я не собираюсь объяснять тебе всё про неё. Мне плевать, нравится она тебе или нет. Но это не твоя чёртова территория, понял?

Он ушёл, хлопнув дверью.

Этот звук ещё долго звенел у меня в голове, но я сидел, не двигаясь. Просто смотрел на стол.

На эти чёртовы фотографии, которые пришли мне по мейлу.

Дарья Трофимова. Девчонка, которая появилась в жизни Егора так внезапно, что теперь переворачивает всё моё нутро.

Я выдохнул. Глухо. Тяжело. Провёл рукой по лицу, как будто это могло убрать этот грёбаный шум в голове.

Сирота. Детдомовская.

Эти слова застряли в моей голове, как раскалённые иглы.

Я видел отчёты. Её историю. Каждую строчку, которая рассказывала о ней так, будто она всего лишь набор фактов, обрезанных и сложенных в чёртов документ.

Но в этом был весь смысл. Эта девчонка знала, что такое сука жизнь. Настоящая. Не та, где тебя качают на руках, не та, где есть тепло и поддержка. Она выжила. Она встала на ноги.

Она могла бы сломаться, могла бы растечься по этому миру, как грязь после дождя. Но нет. Она выжила. И не просто выжила. Она устроилась как могла. Не шалава какая-то…А ведь с ее красотой многое могла бы натворить. Не курит, не пьет, никакой дури…Хорошая девочка, мать вашу.

Она работает няней в детском саду. Ей плевать, что там нет больших денег. Она сидит с детьми, держит их на руках, учит их верить в себя. Дети. Чёрт. Она видит в них то, чего, видимо, у неё самой никогда не было. Тепло. Заботу.

Ей двадцать. Она сама ещё почти ребёнок.

Я вспомнил, как Егор рассказывал о ней. Как познакомился с ней. Как она сидела на этих грёбаных ступеньках с книгой в руках, с красными от мороза щеками.

Егор подсел к ней. Пытался завести разговор. Она отмахивалась. И я почти видел это перед собой: как её глаза поднимались на него с лёгким раздражением, как она прикрывала свою хрупкость холодной маской.