Как бы мне хотелось сейчас сильнее прижаться к стене, но твердый камень не позволяет отдалиться еще больше.

- Вы? – переспрашивает надменно, не спеша отходить. – Кажется, мы перешли на ты еще месяц назад.

С шумом выдыхаю весь воздух из легких. Набираюсь решительности, и поднимаю взгляд. Исследую синеву его омутов.

- Я клянусь… - говорю еле слышно. – Я не знала, что Вы отец Кира.

- Правда? – с издевкой. И наклоняется еще ниже. Так что наши губы теперь разделяют несколько миллиметров. – А я думаю, всё ты знала. – жестко припечатывает меня к реальности своими подлыми подозрениями.

- Нет! – почти выкрикиваю и тут же осаждаю себя, вспоминая, что за стенкой спит мой законный муж. А спит ли вообще? Он ведь может в любой момент зайти ко мне в спальню и увидеть, как я и его отец… О Господи, какой ужас. Щеки полыхают огнем. – Я не знала, не знала. – повторяю быстро, как заведенная.

- Тогда зачем ты вообще легла в мою койку? – на миг в его жестоких глазах мелькнуло непонимание.

- Мне нужны были деньги. Очень нужны.

- Так сильно нужны, что сначала ты даже не хотела соглашаться, набивая себе всё большую и большую цену?

Неосознанно морщусь.

- Я… - запинаясь через слово, принялась отвечать и оправдываться. – Я не набивала цену. Просто не могла решиться. И готова была передумать… И…

- Ты завралась. – он резко припечатывает меня к стене тяжестью своего тела. Дышать становится сложно. – Чего ты хочешь теперь? Зачем явилась сюда? Предупреждаю, мне будет плевать, если решишь меня шантажировать.

- Шантажировать? – ошарашенно переспрашиваю. – Да я сама что угодно отдам, чтобы об этом никто никогда не узнал!

Отстраняется. Смотрит задумчиво.

- Не похоже, что врешь.

Киваю. Не вру! Не вру!

- Так значит ребенок Кирилла? – недоверчиво уточняет. – И после нашей встречи ты пила таблетки?

- Пила. – подтверждаю, но это не правда.

Таблетки экстренной контрацепции, которые он небрежно кинул на сиденье машины рядом со мной, когда подвозил до метро, так и остались лежать на дне моей сумки. – Ребенок не может быть ни от кого, кроме моего мужа.

Он стоит по-прежнему близко, но уже не соприкасается со мной своим телом.

- Сын знает, чем ты зарабатываешь на жизнь? – спрашивает с неприкрытым отвращением в голосе.

- Что? Я не проститутка! – ошарашенно. – Нет. Нет. Я не занимаюсь ничем подобным.

Смеется. Надменно и высокомерно.

- Я говорю правду. – пытаюсь придать голосу убедительности. – Это было единственным разом. И мне очень нужны были деньги.

- Зачем? – спрашивает и пол уходит у меня из-под ног.

Если этот мужчина узнает, что его сын игроман, Киру несдобровать. Он вышвырнет нас из своего дома прежде, чем мы успеем моргнуть.

И на миг мне кажется, что именно это и должно произойти.

Что так будет правильно.

Но воззвав к голосу разума, я понимаю, что окончательно подставлю мужа всей этой правдой. Его отношения с матерью и отцом и так висят на волоске. А рушить их окончательно я не имею права.

Поэтому делаю вдох и встаю на сторону мужа, заслонив его имя своей репутацией.

- Хотелось, чтоб как у всех… Платье на свадьбу получше. Гостей в ресторан… - опускаю глаза. Поверит? Навряд ли.

Молчит. Секунда. Другая. Отходит.

- Ноги раздвигать ради платья? – фыркает. – И что только Кирилл в тебе нашел? Такая же, как и все.

Я заливаюсь стыдом и продолжаю молчать. Сказать в свое оправдание нечего. Главное, что поверил.

Слышу тяжелую поступь и грохот хлопающей двери через секунду. Вздрагиваю, обхватываю себя руками и обессиленно сползаю по стенке прямо на пол пустой спальни.

Чувствую, как лицо искривляется, а по щекам в тот же миг хлещут слезы. Как же это все унизительно, мерзко и отвратительно. Как беспощадно по отношению к самой же себе.