Покупаю шаурму, какой-то салат и кофе. Ем в машине. Желудок от голода уже выворачивает. Но даже с голодухи покупная еда не кажется вкусной. В шаурме сплошная капуста, салат кислый, а кофе далёк от натурального. К Нике хочется ещё сильнее.

Но я еду в сталинку. Упасть на кровать и уснуть.

Просыпаюсь от звонка в дверь. Сажусь на кровати, пытаюсь сообразить, где я. До меня не сразу доходит, какого хрена я делаю в сталинке. Где жена? Где девчонки? А когда доходит, я без сил падаю на подушку. Дыра в душе никуда не делась.

В дверь продолжают настойчиво звонить.

— Иду! — кричу, натягивая штаны.

В десять утра в воскресенье человеку с душой наизнанку поспать не дадут. Мне во сне было легче, чем в реальности. Но теперь не усну до вечера.

— Орлов, открывай!

Это Ленка Витина дверь выносит. Открою — и вынесет мне мозг.

— Доброе утро, — галантным жестом приглашаю Елену зайти.

— Пил? — разувается и принюхивается.

— Никак нет, — бурчу. — Завтра на работу.

— Конечно… работа — свет в оконце, — ворчит Лена и проходит в кухню. — Чаю плесни, разговор есть.

Набираю воду в чайник, жму кнопку и сажусь за стол.

— О чём говорить? — смотрю на Лену, отлично зная ответ.

— О том, как ты до жизни такой докатился, — хмурится.

— Я Нике не изменял. Девку, которая была в гараже, знать не знаю. У меня всё.

— Как она туда попала?

На этот вопрос я ответить не могу. Не Лене. У них с Витьком семья — два пацана мелких. Как наши девчонки почти. Тоже близнецы. Витя, конечно, порванное резиновое изделие, но Ленка с мальчишками ни в чём не виноваты. Не могу я ей сказать… И Ника не скажет, я уверен. Даже в качестве безумной версии не расскажет она Лене.

— Я не знаю, как она туда попала, — вру во благо. — Я не изменял Нике. Только она не верит. Да и ты не веришь, — отвожу взгляд.

— Я верю, — серьёзно заявляет Ленка. — Не знаю, что произошло в гараже, но знаю, что ты от Вероники никогда бы налево не пошёл. Я скорее поверю, что Витя гульнёт.

Я аж слюнями давлюсь. Кашляя, суечусь — чай наливаю. Отрадно, конечно, что Лена в меня верит, но про Витька она в кассу ляпнула…

— Твои предложения, — сиплю.

— Мои?! — у Лены брови на лбу. — Ты предлагай!

— Я не знаю, как заставить котёну поверить.

— Знаешь, почему она тебе не верит? — щурится. — Ника крутится как белка в колесе — дом, дети, работа, и ты вечером приходишь, нервы ей делаешь. Как думаешь, с таким отношением ты всё ещё её принц или уже гоблин стрёмный?

— Началось… — вздыхаю. — Отчитывать меня будешь?

— Нет, расскажу, как вернуть доверие Вероники.

— Жги, мать! — заявляю язвительно.

— Значит так, гений следствия, — Лена притягивает к себе кружку с чаем, — Нику надо разгрузить. Завтра заберёшь девочек из сада и проведёшь с ними часа два, а лучше три. И только потом привезёшь их домой. Понял?

— Понял, ага. Только Ника, скорее всего, пошлёт меня подальше с такой идеей.

— С чего бы? Ника не собирается запрещать тебе общаться с дочками. Так что руки в ноги и вперёд.

— Допустим. Но как это поможет мне вернуть её доверие?

— Сань, ты тупой? — вздыхает Лена.

— Наверное… — пожимаю плечами. — Я реально не врубаюсь, где связь между разгрузить Нику и тем, что она считает меня изменщиком.

— Поймешь… позже.

Вся из себя загадочная Елена допивает чай и собирается уходить, а у меня в одном месте шило. Вопрос ей хочу задать.

— Ника про развод ничего не говорила? — решаюсь.

— Не говорила, — фыркает жена Витька. — Но, Орлов, если ты не подсуетишься — заговорит. И не только заговорит, будь уверен.

Лена уходит, а я остаюсь в прихожей с холодком в груди.