– Давайте, помогу вам занести его наверх, – тучный мужчина средних лет указывает на чемодан.

– Спасибо большое, – киваю я, мягко улыбаясь таксисту. – Вы меня очень выручите.

Здороваюсь с выходящей из подъезда соседкой, укоризненный взгляд которой обрушивается на меня, словно я совершила какое-то преступление. Это недобрый знак.

– Здравствуйте, Валентина Викторовна, – улыбаюсь я, задерживаясь на ступеньках. – Как поживаете?

– Здравствуй, Мариночка, – натянуто произносит соседка. Нет, точно не показалось. Вся доброжелательность этой женщины за два года куда-то испарилась. – Лучше, чем Миша.

– А что такое с папой? Мы с ним несколько дней назад разговаривали, – вхожу в открывшиеся двери кабины, не отводя ошеломленного взгляда от Валентины Викторовны.

– Скоро сама все узнаешь, – от тона ее голоса по телу пробегает холодок.

Таксист с грохотом ставит наш с Мией чемодан около металлической двери и возвращается к лифту. Достаю из кармана заранее подготовленный ключ и, провернув в замочной скважине, вхожу внутрь. Аромат мятного геля для душа смешивается с запахом аптечных лекарств, которые отец принимает на регулярной основе. Непроизвольно морщусь. Я, конечно, не надеялась услышать благоухание ароматизированных свечей, но и въевшийся аромат больницы почувствовать не ожидала.

– Папа, – негромко зову я, втаскивая чемодан внутрь и стараясь не разбудить Мию.

Плотно закрываю входную дверь свободной рукой и, не получив ответа от своего родителя, скидываю сандалии и на цыпочках прохожу в гостиную. Отец сидит в кресле перед телевизором и не шевелится. Страшная догадка проскальзывает в голове. Подхожу ближе и внимательно всматриваюсь в его лицо, спускаясь взглядом к грудной клетке, которая размеренно поднимается и опускается. Резко выдыхаю. Показалось. Папа просто крепко заснул.

С дочерью на руках бесшумно двигаюсь в спальню, которая когда-то была моей, и осторожно кладу Мию на небольшую кровать, располагающуюся почти на всю комнату. С теплотой рассматриваю стену с моими наградами, медалями и дипломами. Целая эпоха запечатлена здесь. Мне кажется, ни один из подростков не посетил за все свое отрочество столько олимпиад и конкурсов, сколько в свое время я. Тогда я была одной из лучших учениц, если не самой лучшей. Улыбаюсь своим воспоминаниям, некоторое время медля и разглядывая дорогие для памяти вещицы, после чего возвращаюсь в гостиную.

– Папа, привет! – присаживаюсь рядом с отцом, опуская пальцы на его запястье.

– Марина, – растерянно произносит он. – Ты когда приехала?

– Только что, – улыбаюсь я, крепко обнимая мужчину за плечи. – Ты не рад?

– Рад, конечно, я рад, дочка, – на его уставшем лице проявляются следы радости. – Просто немного неожиданно.

– Я решила, что должна помочь тебе и Миру. Он еще в больнице? Когда его выписывают? – торопливо спрашиваю отца.

– Ему еще несколько недель восстанавливаться, – глухо произносит он.

– Как же так? – удивляюсь я. – Я говорила с ним пару дней назад, он уверял меня, что выписка состоится примерно через неделю.

– У него какие-то серьезные травмы, поэтому и решили оставить его еще на какое-то время. Это и к лучшему, что он пока там, – отец нервно проводит рукой по волосам.

– Почему ты так говоришь? Что стряслось? – задавая вопрос, готовлюсь к худшему сценарию, но от его ответа пробегают огромные мурашки.

– Марина, я старый дурак, – начало заставляет меня напрячься.

– Что ты сделал? – стараюсь сохранять спокойствие в голосе.

– Мне позвонили друзья твоего брата и сказали, что Миру срочно требуется дорогостоящая операция, иначе он может умереть, – с грустью в голосе говорит он. – Я сказал, что у меня нет таких денег.