– Это размышления вслух или угроза? – осторожно поинтересовалась Элия, понимая, что под безобидным словом «расплеталочки» Повелитель подразумевает высших демонов, распускающих структуру душ с такой же легкостью, как мастерица – вязание.

– Размышления, – без особой спешки оправдался Злат и иронично заметил: – Хотя, учитывая кровожадный настрой твоих братьев, наверное, пора заняться самозащитой.

– О, не бойся, мой отважный рыцарь, я не дам тебя в обиду, – проникновенно прошептала богиня.

Мужчина и женщина дружно расхохотались.

Конечно, Злат был очень интересен, но Энтиор… Зная себя, Элегор честно считал, что при виде холеного вампира не сдержится и начнет задираться. А ввязываться в очередную свару, усугубляя и без того натянутые до предела отношения до состояния крайнего противостояния, за которым последует неизбежный взрыв, бог не хотел. Всего по одной причине, не имевшей ничего общего с миролюбивыми порывами. В замке намечались семейные праздники королевской семьи, и на некоторые закрытые мероприятия герцог всерьез надеялся проскользнуть при помощи Лейма и Элии.

Поэтому, распрощавшись с приятельницей, герцог решил вернуться в свой замок и обсудить с управляющим кое-какие дела, до которых никак не доходили руки. Все равно Лейма раньше ужина от Бэль не оттащишь. И что за удовольствие подтирать сопли какой-то малявке? Сам герцог, схоронивший родителей несколько лет назад, усердно и регулярно благодарил Творца за отсутствие младших родственников.

Выйдя во внутренний двор, молодой бог решил срезать путь через ярусы Садов. Не так давно, после продолжительных уговоров Лейма и Элии (голос последней стоил Элегору ящика вендзерского), король Лимбер подписал бессрочное разрешение на посещение Садов для герцога Лиенского. Энтиор, пронюхав об этом, закатил папаше форменную истерику, но ничего, кроме зуботычины, не добился.

Беспечно шагая вдоль стены замка, чтобы не сталкиваться с суетящимися слугами, носящимися сломя голову между конюшнями, казармами и кухней, Элегор едва не наткнулся на кое-кого посерьезней. Незнакомый суровый мужик с совершенно непроницаемой физиономией, выражающей разве что бесконечный стоицизм, двигался ему навстречу. Судя по легкой рубашке, паре капель пота на лице и странным темным палкам с болтающейся между ними цепью в руках, он только что был чем-то серьезно занят.

«Небось какой-нибудь крутой дружок Нрэна, так что лучше не связываться», – решил для себя молодой бог и легко отодвинулся в сторону, уступая воину дорогу.

Безразличный взгляд желтовато-зеленых глаз мужчины скользнул по Элегору так, словно встречный был не богом, а какой-то букашкой из энтомологической коллекции. Впрочем, парень уже привык к тому, что такие «дубы» интересуются только существами своей породы, и не счел нужным обидеться.

Зато, видать, обиделся кто-то наверху. Небеса разверзлись, и на величественного воителя полилась какая-то светло-желтая жидкость. В воздухе повис запах ароматного бульона со специями.

«Вовремя я отошел», – решил герцог и приготовился делать ноги, пока мужик не решил на всякий случай порешить его как свидетеля позора. Численность слуг, носящихся по двору, как-то резко уменьшилась до нуля. Жизнь с чумными богами приучила людей к осторожности.

Но воин уже не обращал на юнца никакого внимания. Задрав мокрую голову, он внимательно оглядел раскрытое окно, из которого его окатили бульончиком, и процедил:

– Убью!

Проследив направление взгляда и моментально сверившись с хранящейся в памяти картой замковых покоев, герцог откашлялся и мужественно заметил: