Ее духи – освежающее сочетание цитрусовых и пряных ароматов – окутали его, когда Элла положила руки ему на плечи и начала двигать бедрами под бас-гитару в естественном непринужденном ритме, который был соблазнительнее первородного греха.

Она улыбнулась ему – в милой улыбке были одновременно невинность и провокация, – потом поднялась на цыпочки, чтобы прокричать ему в ухо:

– Ай-ай-ай, капитан. Будьте осторожны. Сегодня вечером у меня одна миссия – получить то, чего я хочу.

Его руки сжали ее бедра, когда она прижалась к нему животом.

– Не проблема, дорогая.

– Я думаю, хватит. – Куп забрал у нее напиток. – Я хочу, чтобы ты смогла самостоятельно уйти отсюда.

Они танцевали, пока не запыхались, под попурри танцевальных мелодий соки, затем перешли на соблазнительные движения под музыку в стиле соул[2]. Было уже далеко за полночь, и бар начал пустеть. Группа его друзей, большинство из которых подходили к их столику, чтобы обменяться шутками с Купом или представиться Элле, практически растаяла, остались только самые упорные пары, с энтузиазмом отплясывающие на танцполе, и несколько посетителей в баре.

Элла танцевала и с несколькими другими парнями, наслаждаясь этими расслабленными случайными приятельскими отношениями, которые напомнили ей о компании ее друзей в Кэмдене. Но больше всего она наслаждалась взглядом Купера, который чувствовала на себе весь вечер. Его внимание, легкая улыбка расслабляли ее и одновременно держали в восхитительном напряжении – в предвкушении того, что должно было произойти. Потому что у нее не было никаких сомнений, к чему все идет. Страстные взгляды, собственнические прикосновения, его соблазнительный аромат – одновременно и острый, и соленый, и пряный – обволакивали ее. И приятное давление его наметившейся эрекции, когда его мускулистое тело медленно и соблазнительно двигалось в танце вместе с ней.

Желание пульсировало у нее где-то под ложечкой уже несколько часов. Она была готова к следующему шагу Купера.

– А куда именно я пойду?

Прижавшись лбом к ее лбу, Куп сомкнул пальцы у нее на затылке, лаская большим пальцем безумно пульсирующую жилку на шее:

– Моя лачуга на другом конце бухты. Ты готова прогуляться со мной в лунном свете?

Именно этого приглашения ждала Элла, но от волнения у нее все еще кружилась голова. Она словно ощущала эти грубоватые ловкие пальцы у себя между бедер. Ей нестерпимо хотелось прикоснуться к нему, вдохнуть его восхитительный аромат и почувствовать внутри себя его возбужденную плоть, выступающую впечатляющим бугром у него в джинсах.

Прикоснувшись губами к его губам, Элла провела языком по этому чувственному рту, который сводил ее с ума весь день. Выброс адреналина был таким же возбуждающим, как и его реакция, – Элла почувствовала, что его дыхание стало неровным. Он зарыл пальцы ей в волосы, а затем, крепче обхватив ее голову, приник губами к ее губам в страстном поцелуе.

Куп оторвался от нее первый, часто и тяжело дыша:

– Я воспринимаю это как «да».

Она кивнула, не уверенная, что в состоянии произнести хотя бы слово от радости, у нее перехватило горло.

Тогда он бросил несколько долларов на стол и кивнул Генри. Она махнула бармену на прощание, который убирал бокалы с печальной улыбкой на лице.

– Еще увидимся, милая леди, – помахал Генри в ответ, перекрикивая голоса прощавшихся с ними последних гостей бара.

Куп вытащил Эллу наружу, двусмысленно улыбнувшись ей через плечо, когда ночь сомкнулась над ними, ее смех смешался с последними тактами замирающей музыки и шумом прибоя, когда они сошли с террасы на берег. Он положил руку ей на плечи и потянул за собой – по песку куда-то в темноту.