– Ну и руки у тебя.

Игорь, переступив через труп, сунулся к кухонной раковине, но она была забита посудой почти под самый кран, ни моющего средства, ни мыла на раковине не было.

– В ванную не советую ходить, – угадал мысль Игоря Игорь Васильевич. – Проблюешься еще с непривычки, там открытая чеэмтэ лежит.

Игорь замер, беспомощно нюхая свои ладони, пахнувшие теперь как носки.

– Просто сполосни, да об штаны вытри или вон об штору, – посоветовал Фил, он уже увидел, как Игорь с сомнением косится на серое полотенце, висевшее на вбитом в стену гвоздике, рядом с блестящей от чистоты теркой, висевшей на таком же гвоздике. Игорь осторожно приоткрыл кран, несколько раз сполоснул руки и вытер их об штанины с задней стороны бедер. Он не успокоился, пока руки не стали пахнуть пыльной тканью.

– Чистота – залог здоровья, – сказал на это мужичок.

– Порядок – прежде всего, – продолжил его мысль Игорь Васильевич. – Ты, главное, потом их с хлоркой вымой, прежде чем до еды добраться. Да что до еды, я бы с такими руками по-маленькому бы боялся сходить.

– Вы бы не умничали, – заметил Фил. – После нашего-то туалета здесь просто Версаль.

– Кстати, да, – согласился Игорь Васильевич, – уже несколько месяцев собираюсь как-то оживить там обстановочку, но все руки не доходят.

– Считай, неделю балду пропинали, – сказал Фил.

– Ну так ты там живешь, кому как не тебе удобства обеспечивать, – сказал Игорь Васильевич.

– Нормально, – саркастически высказался Фил. – Я душ, между прочим, на свои деньги отгрохал, эту кабинку, плитку тоже, пол, по которому вы ходили, когда еще клей не просох, а теперь еще и туалет, имейте совесть, ребята.

– Димон, кстати, вот такой сантехник, и по плитке, – встрял в разговор мужичок и показал на труп возле их ног. – Он все по-божески, за нормальные деньги.

Игорь Васильевич встряхнулся, будто избавляясь от наваждения, и протянул Игорю прибор, похожий на ведро.

– Давай сам, включается вот здесь.

Игорь принял ведро, щелкнул переключателем, где ему показали (прибор опасно загудел, как трансформаторная будка, но больше ничего, что указывало бы на то, что он работает, не произошло). Затем Игорь наискось перешагнул труп, задев плечом Игоря Васильевича, и надел прибор на голову мужичка.

– Темно, – гулко сказал мужичок изнутри.

– Сейчас тебе вопросы будут задавать, ты на них будешь отвечать, – постучал по ведру Игорь Васильевич. – Ты все понял?

Ведро утвердительно покивало.

– Я понял, – ответил мужичок – ему, видимо, так понравилась гулкость собственного голоса, что он постарался ее усилить, заговорив низко и нараспев: – Цветочек аленькой.

– Еще бывает, про тайну золотого ключика втирают, – поделился с Игорем Игорь Васильевич.

– Мне уже приступать? – спросил Игорь и, получив от Игоря Васильевича утвердительный кивок, снова сел на табурет, достал конверт, который стал влажным с одной стороны от его собственного пота. – Вы хоть форточку откройте – жарко же, – попросил Игорь.

Фил, отпустивший загривок мужичка и стоящий со скрещенными на груди руками, развернулся к форточке, уронив с подоконника пустую, частично ржавую жестянку с надписью «Сахар» и крупными красными горошинами на боках, а когда нагнулся, чтобы поднять ее, Игорь Васильевич сказал:

– Не надо, это тебе жарко. Ты на мандраже. А Фил застудит шею, будет потом улыбаться, как собака, шею потирать. Тебя же самого совесть замучает.

– Я немного открою, – все-таки сказал Фил. – Тут, правда, слегка тяжко.

Сухая сторона конверта была почти пуста. В верхнем левом углу стоял мелко пропечатанный номер «146», а в правом нижнем – штрих-код. Игорь прощупал конверт, пытаясь определить, где лежит запечатанная в него бумага, чтобы не повредить ее при открытии, затем бережно оторвал полоску сбоку. Судя по спокойным лицам Игоря Васильевича и Фила – Игорь сделал все правильно. Нашарив двумя пальцами содержимое, Игорь вытянул наружу обычный листок формата А4. С одной стороны был напечатан какой-то текст, набранный мелкими буквами, а другая сторона была пуста.