Вот уж в чём-чём, а в своей привлекательности Белладонна никогда не сомневалась. Ещё будучи человеком, она осознала силу красоты, когда обзавелась сразу несколькими покровителями. Каждый был готов преподнести к её ногам все свои богатства, лишь бы она отказалась от приглашения вампиров войти в семью. Но никакие богатства смертного мира не стоили шанса обретения вечной жизни. Со временем они это поняли. Стали вопить о её наивности и умолять одуматься. Изо всех сил взывали к голосу разума, озвучивая страшную статистику: из сотни человек вампирами перерождались меньше десятка.

К грусти и печали глупцов из её прошлого, она уже в девятнадцать лет понимала, что узость круга избранных, привилегии и получаемые дары оправдывали высокий риск умереть в самом расцвете юности.

Решив переходить к более активным действиям, Сандовал вцепилась в локоть Рикарда, за который и потянула, одновременно разворачивая и склоняя свой корпус вперёд, — он то ли запутался у неё в ногах, то ли сделал неудачную подсечку, но таки прервал приём и вынудил вместе с ним завалиться на пол. И не просто рухнуть, как два мешка картошки. В процессе полёта этот кобель умудрился успеть повернуть объёмное тело и подсунуть ей под голову руку. Поэтому, приняв горизонтальное положение, они оказались в позе любовников, устроивших небольшую передышку.

— Ты не ударилась? — промурлыкал Рикард, заглядывая в заливающееся краской лицо женщины, годящейся ему в матери.

— Я? Нет. Всё нормально. А ты?..

— Рядом с красивой женщиной меня везде пол как перина встретит.

— Теперь и тут всё понятно, — подвёл итог резко заскучавший старший детектив.

Белладонна же испытала настолько дикое чувство стыда, что больше была не в силах подслушивать. Выскользнула из тени и устремилась в дальний угол зала, на ходу приговаривая на флемоанском:

— А чего я вообще на нём зациклилась? — И тотчас сама же ответила на свой вопрос: — Потому что остальные оборотни смотрят на вампиров, как на червей, копошащихся у них под ногами. Проклятая межвидовая ненависть делает подобных идиотов штучным товаром невероятной ценности.

— Что за идиоты? — весело полюбопытствовали сбоку.

Она обернулась на звук смутно знакомого голоса и увидела, как из тени, мимо которой проходила, вышел Фабиан, всё так же с леденцом на палочке. Сегодня на его голове красовалась бейсболка. Над застёжкой он протянул небрежно собранный чёрный хвостик, а длинные обесцвеченные пряди чёлки оставил свисать вдоль узкого лица. Красивый, но очень молодой. Ему явно было не больше шестнадцати, когда он пошёл на кровавое рождение.

— Да так, маленькие женские глупости, — вежливо улыбнулась она. — Отлыниваете от тренировки, Фабиан?

— Ага, неохота напрягаться. Да и какой смысл? Я при задержании могу ослепить. Плюс в напарниках зверюшка. А них у всех поголовно крыша сдвинута на физкультуре.

— Логика прослеживается в ваших словах. Но полагаясь на физическую силу оборотней, вы ставите себя в заведомо зависимое от них положение.

— А на кой фиг тогда нужно это партнёрство, если не опираться на сильные стороны своего напарника и не прикрывать его слабые места?

Ответить она ему не успела. Да и вряд ли позже смогла бы подобрать нужные слова, потому как банально не смотрела под таким углом на свою нынешнюю работу. Единственное, что её волновало с первого дня, как узнала, где и кем ей предстояло трудиться, так это возможность выслужиться перед высшим руководством и новые полезные связи. Откровенно говоря, она и не планировала надолго задерживаться в экспериментальном отделе, а собиралась при первой возможности перевестись: выше по карьерной лестнице и за пределы государственной системы правоохранительного аппарата.