– А был здесь кто-нибудь, кроме него? – спросил Ульф.

Оскар покачал головой.

– Ни души. И Мальте сказал, что он никого не видел.

Ульф нахмурился.

– Может, кто-то все-таки был, но сбежал?

Оскар озадаченно посмотрел на него.

– Честно, не представляю, как это возможно.

Ульф спросил, нет ли у палатки другого выхода. Оскар ответил, что нет, но полотнища сзади немного разошлись:

– Ребенку, может, и удалось бы протиснуться в эту щель, но взрослому – вряд ли.

Ульф наклонился посмотреть. Раздвинув ткань, он увидел, что позади прилавков было что-то вроде проулка. Кто-то вполне мог здесь пройти, подумал он, несмотря на многочисленные препятствия: пустая канистра, брошенная кем-то запаска, груда гнилых ящиков, перевернутых кверху дном.

Он обернулся к Оскару:

– А как именно стоял Мальте, когда вы вошли?

– Лицом ко мне, – ответил Оскар.

– То есть спиной к задней стенке?

– Мне кажется, да.

Ульф опять наклонился посмотреть на щель.

– Здесь на полотнище кровь, – негромко сказал он. – Поглядите-ка.

Блумквист наклонился у него над плечом, а Анна, нагнувшись, заглянула сбоку.

– Так вот как это случилось, – сказал Ульф. – Кто-то снаружи просунул руку – с ножом – и ткнул в первое, что попалось под руку. Прямо в ногу вашему брату.

– Так вот почему его никто не видел, – пробормотал Оскар.

– Полагаю, да, – ответил Ульф. – Анна, что ты думаешь?

– Звучит вполне правдоподобно, – ответила она. – Но эта твоя версия не дает нам ответа ни на какие вопросы. И потом, любая версия, в которой содержится слово «кто-то», никак не приближает нас к разгадке.

Ульф не мог с этим согласиться.

– Но она дает нам ответ на вопрос «Как?». Остаются только вопросы «Почему?» и «Кто?». Ответ на один вопрос из трех – это лучше, чем ничего.

– Едва ли, – бросила Анна в ответ.

После чего она отправилась за яйцами и брокколи, а Ульф с Блумквистом, который, похоже, решил тем временем присоединиться к расследованию, осмотрели проулок на задах, надеясь найти улики, которые могли бы хоть что-то прояснить. Они, конечно, не нашли ничего, кроме обломков городского существования, вынесенных на обочину жизни: пластиковых оберток из-под замороженных продуктов; выброшенной за ненадобностью пустой шариковой ручки; скомканной бумажки, оброненной каким-то забывчивым прохожим, – «картошка, витамины, кухонные полотенца, тальк»; билета на рок-концерт, который состоялся несколько месяцев назад, – известная датская группа, даже Ульфу доводилось о них слышать, хотя рок никогда ему особенно не нравился.

– Ничего интересного, – сказал Блумквист, когда они уже почти закончили, и добавил: – Люди такие неряхи, верно?

– Верно, – согласился Ульф. Он толкнул носком ботинка коробку, оставленную здесь кем-то из продавцов на милость природы. Из-под коробки выбежал потревоженный жук, решив, как видно, поискать себе другое убежище.

Когда они вернулись обратно на работу, заняться там было особенно нечем. Карл в их отсутствие усердно трудился и успел закончить рапорт, который они вообще-то должны были составить сообща. Им оставалось только подписаться, а после этого в распоряжении у Ульфа появилось то, что он называл «думательное время»: возможность спустить разум с цепи, хорошенько взвесить все детали, всплывшие во время расследования. Может, он что-то упустил? Может, здесь напрашивался вывод, который ему еще только предстояло сделать? Ульф давно заметил, что самые очевидные вещи становятся таковыми только с течением времени. Как это было легко – проявлять мудрость задним числом, заявляя, будто любой мог бы предвидеть то, что уже случилось; но Ульф старался не попадаться на эту удочку.